Снегурочка ходила кругами и заламывала руки. Всем, до кого собственные руки дотягивались.
- Как так? Как вы могли не уследить? Он же старый больной человек! И такой доверчивый... - Снегурка всхлипнула, совершенно случайно уменьшив количество стульев в комнате и увеличив количество дров для камина. - А если он попал в беду? А если поранился? Или, того хуже, влюбился в какую-нибудь профурсетку и теперь распродает имущество!
Нет-нет, вы не подумайте, здоровье Санты тоже крайне волновало девушку, но то, что бедные, ни в чем неповинные ребятишки могут остаться без подарков в результате махинаций какой-нибудь весьма обольстительной аферистки (в праведном гневе вспоминалась разбойница Уртир), тревожило блюстительницу традиций и порядку в целом куда больше. Под тяжелую руку Снегурки попал эльф, которого девушка сначала стала отчаянно трясти, втирая что-то про то, как корабли, которые бороздят просторы Полярного Круга, опасны для тонкой душевной организации Санты, а потом сжала в крепких объятиях, причитая заложенное в генах "на кого ж он нас покинул!". Наконец придя в себя, Снегурка отпустила изрядно помятого эльфа и присела на один из уцелевших стульев, изображая на лице удивительную смесь вселенского скорби-печали и глубокой задумчивости роденовского мыслителя.
- Так! Нам надо что-то делать! - стукнула изящным кулаком по столу и обвела собравшихся решительным взглядом. - Ваши предложения, товарищи?
В голове Снегурочки крутились планы массовых митингов с плакатами начиная от "Keep calm and Save Santa" до "Санта - вымирающий вид! "Нет" браконьерству! Спасем популяцию Сант". Ведь она действительно переживала за доверчивого и доброжелательного старичка.

Тихий зимний денек… Снег неслышно опадает за окошком, мигают разноцветные огоньки, ярко потрескивает камин, едва слышно поскрипывают полозья креслица – прямо-таки музыка для уставшего слуха. Ворона схоронилась в затемненном углу, мерно покачиваясь в стареньком, видавшем и лучшие времена кресле-кочалке. Приходит срок, когда надоедает все на свете, что ни возьми. Вялое течение жизни, одинаковые дни… И тогда лишь сладкая дрема спасает от слаботекущей действительности. В такие моменты, спрятавшись в каком-либо мягком, теплом и спокойном месте чудесно просто сидеть и не думать ни о чем. Только обыкновенно при всем при этом забывается один достаточно весомый фактор – некая потусторонняя стихия в обязательном порядке незамедлительно врывается в сей маленький хрупкий мирок. Чтобы крушить. Ибо противовесный вселенский закон подлости всегда действителен. И лишь ждет момента, чтобы напомнить о себе.
- Кхы-кхар-р-кха… - хрипло прокашляла Ворона, безучастно наблюдая из-под полуопущенных век, как крошится и ломается комната.
Сколько же в мире бессмысленной жестокости… Все пренепременно образуется из одного пустяка, нарастая по наклонной, подобно снежному кому. Так удивление и волнение имеют свойство перерастать под действием эмоционального усиления в нечто большее… более шумное грохочущее и трещащее нечто. И все почему? От простого же невнимания к окружающим вещам. А, между прочим, стулья тоже хотят жить. У них тоже Рождество, между прочим. Может быть, они размышляли о том, чтобы быть свежеполаченными, вместо глупой трагической погибели. Отчего вообще столько насилия в человеке к окружающим вещам? Все же образуется. Грядет светлое безоблачное будущее. Правда не при нас, но кому какое дело?
- Как так? Как вы могли не уследить? Он же старый больной человек! И такой доверчивый... – отчаянно паниковала стихия, разнося близзалегающий паркет.
Ворона лишь заворчала. Аккуратно спустившись с места своей медитации, опустилась для того, чтобы поднять ножку невинно убиенной мебели и без всяческой церемонии подложить вышеуказанную в камин.
- Мы-то здесь каким боком? – приглушенным голосом (просто на всякий случай) бурчала она. Престарелая птица не любила шума. Прекрасно понимая, что слова ее в текущем положении не сыграют никакой роли, она лениво поворошила кочергой уголья. Следующая серия не заставила себя ждать:
- А если он попал в беду? А если поранился? Или, того хуже, влюбился в какую-нибудь профурсетку и теперь распродает имущество!
Многозначительно, с изрядным выражением Ворона воззрилась на огонь. Последний не ответил ей тем же, но то было в порядке вещей, и потому ему простилось.
Милое сочетание «старый больной», из которого преимущественно выделялось второе слово, в дополнение с «профурсеткой» недурственно проясняли общую картину событий. У Вороны в общем-то не возникало сомнений по поводу дележа имущества. Ей, честь по чести, вообще было как-то бело на все сие. Что же касается ценной недвижимости – благодаря стараниям юной леди она сейчас все равно стремительно заканчивалась.
- Да кому вообще нужен этот старый пень… пе… пень-сионер?.. – все так же негромко проворчала птица, продолжая напускать на себя обособленный вид отсутствия, как в этой, так и в соседних вселенных. Заикалась она сейчас то ли по привычке, то ли по иным каким причинам, которые гармонично пояснялись соседним грохотом и всхлипыванием, - Кроме нас, разумеется.
Как только где-то в непосредственной близости послышался приглушенный писк, – явно мисс что-то живое поймали-с – Ворона культурно замолкла. Стать следующей и разделить судьбу стульев желания не возникало. Воссоединившись с любимым креслом, она умиротворенно сложила руки импровизированные крылышки на груди, отстраненно слушая эмоциональную, но, к сожалению, не несущую здравого смысла, речь.
- Так! Нам надо что-то делать! – птица поморщилась от стука, но из состояния медитирования все же не вышла.
«Ага. Сорвались и побежали… - протянулось в голове мысленное эхо. И пискляво допародировало, – Не то в сердцах детей не отобразится дух рождества! Опять перья терять ради какой-то там ерунды».
Что за человек такой вообще? Как он может себя так вести?
Птица задумчиво скрепляла перышки на рукаве. Честно признаться, она глубоко сомневалась, что сей субъект вообще людского роду и традиционного происхождения, но другим, должно быть, виднее там. С самого начала, еще с детства он был проблемен. Если обыкновенный ребенок желает стать могущественным магом или благородным рыцарем, то у этого товарища планы обстояли намного проще – просто завладеть всем миром. А теперь, когда года прошли… можно считать, что в некотором смысле ему сея затея даже удалась. Правда появились новые странности: лазить в каминные трубы по ночам в парадной одежде, оленей разводить. Хотя кто сейчас не без особенных тараканов/бабочек/моли в голове? Каждый повернут на собственной траве, но в Новый Год все курят остролист! орбите. Но эта его безответственность…
- К чему метаетесь, господа? – Ворона блаженно откинулась на спинку, качнувшись в креслице. – Не лучше ли подождать до утра? К утру они все, мужи.. мужчины, возвращаются. Уж я-то знаю… помню… видела… Кха-как накушаются, всегда так являются-с. Соберем ему там котомочку в дорожку пока. Рассольчика там… то есть сиропа кленового, естественно. Мазь для суставов. На жиру-то на бобровом. До-обрая такая мазь. И свечей, да. Гем... то есть это… гераниевых, ароматических. Так пахнут чудно… Или римских можно. Праздник же вроде как скоро.

А что мишка? Мишка мирно сидел на своей пятой точки и дремал под певчие причитания снегурочки. Нет, северный мишка, в отличие от своих  бурых собратьев не спал зимой, ну почти не спал, да и тем более на Северном полюсе зима от лета мало отличается, поэтому он не спал, он мирно дремал, с блаженной улыбкой на своей белой мордочке.
- Так! Нам надо что-то делать! - - пробилось до сознания мишки, сквозь сон. Негромко, мишка ведь был воспитанный,  всхрапнув, белый зверь  несколько раз моргнув удивленно рассматривая окружающих.
-Делать что делать? С  кем делать? Зачем делать?
– Не лучше ли подождать до утра? К утру они все, мужи.. мужчины, возвращаются. Уж я-то знаю… помню… видела - раздался успокаивающе- размеренный голос вороны.
-Мужчины, возвращаются... - мишка чувствовал душевный подъем, еще бы, судя по осмысленным им обрывкам фраз произошло что-то интересное. А где интересное, там должен быть мишка!
Повернув свою мордочку в сторону как всегда прекрасной и безразмерно решительной снегурочки, мишка неторопливо, вперевалочку, подошел к ней, с глухим звуком сев рядом.Рассудив что рядом со снегурочкой всяко еще интересней, так сказать самое пекло.
Но не успел мишка раскрыть рот и высказать свои предположения на основе далеко звона как появились - они! Рога! От неожиданности мишка чуть не изобразил кувырок назад, мишка хоть и не был цирковым, но кувырок, с испугу, делать умел.
-Беда у нас! - придя в себя  ответил белый мишка, почесывая свой нос.
-Потеря ли мы отца - кормильца! -  проговорил он с серьезной мордочкой.
-Нет, согласен с вороной, вернется....ну , а вдруг, нет? - последнюю часть фразы  мишка проговорил шепотом, так как это умел только он, вроде бы и шепотом, но слышали все.

Рама резво сместилась с прежнего своего места расположения и довольно грузно легла на пол. Причем птица готова была поклясться – разобралась на составные элементы та еще в полете. Да уж, здешние обитатели глубоко убежденные сторонники спецэффектов. Определенно Ворона была не против этой кутерьмы – пускай бы только попробовала. Но здесь вполне себе естественно возникал единственный вопрос: а кто потом всю радость сию прибирать будет? Тот, кто останется, в конце концов, жив, или кого дедушкина внучка первым поймает?
Накрыв голову крылом, - якобы прячась от осколков и холодного ветра - Ворона страдальчески вздохнула. Вспомнить бы тот злосчастный день, когда она оказалась посреди этого дурдома. Как? Почему? За что?! – память утаивала ответы на вопросы особенно значимые. Должно быть, знай птичка все, а не только напускай на себя вид древней мудрости и обособленности, ее и след простыл… Выходит, для чего-то она по-прежнему здесь необходима.
После слов мишки послышался еще один полный печали вздох.
«Отец-кормилец?! Это что еще за финт этакий?»
Такого она еще, признаться, не слыхивала. Интересно, кого же он там вскармливает. Округлости-то поди как у молодой мамаши на седьмом месяце достижений. И когда ждать приплода, если он скоро второй десяток лет такой формы? Не говоря уже о том, что за неведома зверушка там паразитирует…
Наблюдая за похождениями неистовой Снегурки, а точнее отстраненно слушая их из-под прикрытия, Ворона четко и ясно осознавала для себя, что если бы ей вздумалось при каждом подобном удручающем дух событии накрывать лицо крылышком – пришлось бы безостановочно обмахиваться им как веером.
- Никакого порядка. Все только и знают, что твердить, что все образуется, - продолжился сеанс переполошения.
Птичинка прищелкнула клювом, чтобы сдержать неутомимое желание проявить себя очередной тирадой бурчания.
«Это хорошо, что ты заметила, дор-рогуша. А ведь вы тут еще не все раскурочили…» - мрачно отметила про себя она.
- А я сердцем чую, с ним что-то случилось! Он же такой рассеянный, такой забывчивый... вот вдруг он думает, что сейчас апрель?
«Да! А вдруг он представился сам себе деревом?.. И примерз здесь у нас под крыльцом? – мудрствующая птица с надеждой воззрилась к небесам, то есть к замеющему их потолку. - Как чего же мы ждем, ребята?! Устроим карательную экспедицию на бобров!»
- А ему на тренажеры, между прочим, пора. Чтобы в трубы через пару дней пролезать без эксцессов.
«На какие-какие «жоры»? Сие ж абсурдно. Как такая весомая (не побоясь подобного выражения) личность, несущая при себе такое количество сала, может испытывать какие-либо трудности в скольжении?» - она успела только выглянуть, скептически оглядывая говорящую. И, скорее всего, сделала это зря…
- И не вздумай завести шарманку о том, что "нагуляется - вернется", - Ворона с особенным вниманием проследила за траекторией движения кончика палочки, сразу же направившейся в ее сторону. Опять же просто на всякий случай.
«Да вы что, мисс? У меня при себе только-то губная гармошка. Плодотворнее сегодня будет устроить концерт по вашим письмам. Вы же знаете сами».
- Помогла бы лучше, что ли... Если окажешься права, то сможешь с чистой совестью поехидствовать, - и еще один превозмогающий щелчок клювом.
«Ну о чем же они все тут вообще думают? Или тем рассола была раскрыта не для благих реабилитационных целей?»
- Кха-ха-хар-р! – послышался то ли смех, то ли кашлянье. Ворона неуклюже снялась с кресла и проковыляла через комнату. - О, я среди вас, навер-рно, самая резвая, да? Все вы прекра-красно помните, что я более не способна летать, - она легонько приподняла неподвижное крыло, которое постоянно оставалось полуоткрытым. – Да и возраст у меня давно не тот, чтобы метаться кругом, словно бешеной.
«Лю-ю-юди!.. Звери! Да что же вы творите-то такое? – возопила подбитая душа. – Да когда же все это кончится?»

Ай-ай-ай...Как же он не заметил мишку? Белый великан миролюбиво сидел недалеко от снегурочки.
-Беда у нас! Потеряли мы отца - кормильца! Нет, согласен с вороной, вернется....ну, а вдруг, нет?
Комильца?
Подождите, подождите...Нужно припомнить, или просто понять кого имел в виду мишка. Да неужели самого Сату?! Видимо так. Странно. Куда он мог деться? А девушка тем временем беспокоилась всё больше:
- А я сердцем чую, с ним что-то случилось! Он же такой рассеянный, такой забывчивый... вот вдруг он думает, что сейчас апрель?
Ха! А вот это и впрямь была вполне реальная гипотеза. Вот только он не сколько "забывчивый", сколько "легко отвлекающийся" так сказать...
- А ему на тренажеры, между прочим, пора. Чтобы в трубы через пару дней пролезать без эксцессов
О, да. Что бы Санте похудеть, ему нужно целый год не слезать с тренажеров, а то и два. К тому же чего трубы? Ну на что эти трубы сдались? Можно же через дверь проходить, ей богу. А вот то, что бедному олешке каждый год приходиться тащить эту тушу с санями и подарками, так это ничего?! Раздалось чьё-то ворчливое карканье. Ну не совсем чьё-то, конечно воронье. Опять эта птица начала твердить свои морали...
- Кха-ха-хар-р! О, я среди вас, навер-рно, самая резвая, да? Все вы прекра-красно помните, что я более не способна летать. Да и возраст у меня давно не тот, чтобы метаться кругом, словно бешеной.
А кто тут мечется? Так - мимо проходили, ага
Маленькая ручка потянулась к вороньему клюву и крепко его стиснула. Эльф сказал очень хорошие слова:
- Лучше б ты летала, чем болтала
Пфф...Ну загулял старичок, с кем не бывает? Вернется он обязательно, можно даже не искать. Никуда он из этого места не денется, если только у Санты не вырастут крылья. Олень задумчиво положил голову на подоконник, продолжая слушать уже надоедающий разговор.

И вот угораздило же появиться на свет снеговиком! Нет, не то что бы это было так уж плохо на северном полюсе. Не надо бояться каждый год, что растаешь от внезапного потепления. Здесь что зима, что лето – разница только в количестве напряжения, витающего в воздухе. Вот сейчас, например, на кануне праздника, напряжение возросло до критической отметки. Если бы старик пропал в середине июля, на пару деньков, никто бы и ухом не повел, а вот сейчас…
Но даже это было не самым противным в канун смены года. Самым противным, что было в этом треклятых праздниках – это рождественские песенки. Каждый год, целая стая самых разнокалиберных эльфов и гномов начинали голосить на разные лады рождественские и новогодние песни. Нет, первые пять лет это было даже забавно, а вот потом… От этого хотелось выть, кричать, убегать, зажимать уши «руками» (да вот зараза – ушей нет) или треснуть ближайшего эльфа верной метлой по башке. Но приходилось покорно терпеть. Вообще-то, снеговики, по идее, должны просто балдеть от этого процесса, но видно что-то перепутал дедушка-создатель, творя данный экземпляр. Словом, Снеговик с радостью завалился в домик, с благодарностью принимая дар судьбы, на пару часов сбежать от набивших оскомину куплетов.
Он культурно стоял в тени угла и слушал (ну и смотрел тоже) как правая рука Святого дедушки, коряво организовывала поиски последнего. Если в двух словах, то это сводилось примерно к такому спектаклю:
Снегурочка: «Как же так? Где? Это все вы!»
Остальные: «А че я? Я ни че!»
И так могло продолжаться до бесконечности. Количество шума а комнатке нарастало прямо-пропорционально движению секундной стрелки. Крайние камушки «рта» спускались все ниже, обозначая настроение «дворника».
«Куда-куда…! – мрачно думал Снеговик, - От тебя на денек сбежал, Гитлерша в юбке! Совсем загоняла его, как блохастого олененка. На тренажеры его, понимаешь ли! Ему что до них, что после них, все одно - корсет натягивать приходиться. Сама говорит, что он старенький, а не дает старику покоя! И мне, кстати говоря, тоже.»
Нет, вы не подумайте, он не питал к активной девушке нелюбви по каким-то конкретным причинам. Он вообще ко всем любви особой не питал. Потому как все они поголовно, рано или поздно, начинали петь. А слушать это народное творчество приходилось именно ему. А уж когда всеми любимый дедуля начина сочинить новые праздничные творения, так Снеговику вообще приходилось выступать главным судьей. Какой голос лучше подойдет, какая мелодия, как эту строчку лучше спеть… И все с обоснованиями, с примерами и подтверждениями. Ведь за столько лет, никто не слышал больше соответствующих песен, чем вечный снежный «дворник».
Нехотя он чуть подался вперед, выбираясь из спасительной тени. Стало слишком шумно, и многолетний «снег» решил, что пора вмешиваться. Чуть выбравшись на свет (еще один минус бытия снеговиком – трудно перемещаться, без снега), он от души треснул концом деревянной ручки по полу, привлекая к себе внимание собравшихся.
- Так вы ни к чему не придете, дорогие мои. – ворчливым голосом заявил комок снега, увенчанный железным ведром – Если уж спрашивать кто где находиться, то надо это делать у тех, кто на улице больше всех находиться. – камушки с одной стороны поползли вверх, изображая усмешку, - Таких как я. Что смотрите? Вы-то постоянно носитесь туда-сюда, все вам, понимаешь не терпеться, а я стою себе рядом с елочкой и слушаю очередные песенки. У меня, почитай, единственное развлечение и есть что считать, кто сколько раз куда сходил. А стою я, если вы забыли, – грозно добавил «сторож», - не где-нибудь, а на главной улице! А теперь убавьте громкость, и дайте старику вспомнить…
Конечно, ворчливого Снеговика мало кто послушался, но он честно попробовал напрячь память и вспомнить. Прошла минута, две, три, четыре… Ничего. Т.е. кое-что, конечно, было, но такое старое и давнее…
- Ну вот, из-за ваших глупых песенок, моя память совсем отказала! – вспылил Снеговик, кидая гневные взгляды на эльфа, - Помню, как несколько часов назад зашел к вам в мастерские, и все! Не мог же старик там провести больше пяти часов? Он и на кондитерскую фабрику еще не заходил, и оленей еще не проверял, а вчера гномы говорили, что у одного депрессия начинается… Или все-таки мог?
Ну вот, теперь и старый Снеговик заволновался. Ох уж эта заразительная паника, того гляди и подтаивать от волнения начать недолго.