- Ннет, простите, я не пью... Нет, спасибо, не хочу... - увернуться от самоналивающейся кружки пенящегося пива, так и норовящей расшибить нос,- ннет, нне надоооо... - куриный окорок, капая жиром на салфетку, заходит снизу с явным намерением если не попасть в рот, то уж точно пришибить насмерть мастера, осмелившегося уклониться от подобной вкуснятины. Джерард сглатывает, в последний момент поспешно убираясь с траектории полета смертоносного оружия и позволяя ему со всей силы впендюриться в упругий бок шатра, прошивая ткань навылет. Тут же мастер Боб хватает "новичка" за плечи, пафосно встряхивая, сгребая в охапку и вещая на всю честную аудиторию нечто про то, что, дескать, молодое поколение пошло никакущее, градуса вообще не держит, но зато симпатишшшшное. Фернандес ощущает, как по лбу скатывается капля то ли пота то ли конкретного офигевания от всей ситуации. Если он срочно не покинет это место, то рискует свихнуться то ли от желтых носков Макарова (так же мелкого старика зовут?), натянутых зачем-то на уши, то ли от наставительных разглагольствований Голдмайна, распивающего на пару с какой-то блондинистой наружности молодой девушкой третью бочку "отмечания" за утро, то ли от воздушных поцелуйчиков Боба, уклоняться от которых - никаких моральных сил. Нет, бывший консул был определенно не готов к подобной встрече. Он ожидал многого: подозрений, проверок, исследований - все-таки новая гильдия - вещь не шуточная, не каждый день оформляется, но не подобного всеобщего разгильдяйства в среде сильнейших волшебников. Это было как-то за гранью смысла и понимания, определенно.
Мужчина, вовремя и крайне удачно покачнувшись, лишь в последний момент избегая нокаутичного поражения лбом ножки стула, одного из вереницы запущенных в воздух и отплясывающих канкан, скользнул под орудием убийства локального поражения и, промямлив нечто невразумительное о том, что "кому-то же надо следить, чтобы испытания все-таки начались", под незатихающий гомон вылетел на улицу, сильнее натягивая чуть ни сбитый с макушки капюшон, дабы по максимуму скрыть свою маску. С ней он уже не мог расстаться, даже если бы очень хотел.
- Фух.
Выдохнуть, щурясь на солнце. Удивительно, но еще жив и, кажется, вменяем. В такой-то компании это непомерный подвиг.
- Эээээй, Гюльчитаааааааааай!... Открой личикооооо!..
Донесшийся вдогонку звонкий, но изрядно подпорченный временем и алкоголем голос заставил вздрогнуть и, втянув голову в плечи, потопать с ослиным упрямством широкими шагами побыстрее да подальше, делая вид, что ничегонезнаюничегонеслышалничегоневиделничегонескажу. Благо, официальное оправдание вполне себе имелось, так что со спокойной совестью можно было ретироваться и действительно наведаться в обсерваторию. Да и вид оттуда открывался неплохой - Джерард знал, он уже успел там побывать.
- Гюльчитааааай!..
- ...
Невыразимый поток ругательств так и не слетел с языка в силу общей культурности и особенностей нежной психики, удачно забывшей не только их, но и другие немаловажные в жизни слова.
Прикладывая ладонь ко лбу, удобно смотреть на светлое небо. Можно любоваться перистыми облаками или просто мерить взглядом расстояние до горизонта, прикидывая, сколько тысяч шагов уложатся до выбранной точки. В общем-то, особой цели, идя сюда, Фернандес не имел, да ему было и не привыкать к такому положению дел. Мужчина находился в, пожалуй, самой высокой точке горной долины - старой обсерватории, мраморные колонны которой поддерживали полуразрушенный когда-то сферический потолок. Здесь еще покоилась память о волшебниках и звездочетах, исследовавших небо в поисках разгадок на извечные вопросы. Повсюду пыль. Стоит только коснуться - распадается на десятки тысяч песчинок, хрупкое такое.
Сейчас, пока здесь никого нет, можно расслабиться. Джерард стягивает маску, сжимая ее в руке, но не снимает капюшона, тень которого полностью скрывает лицо. Просто нужно протереть пот, капающий на глаза. В этой духоте трудно поддерживать работоспособность, что ни говори.