Райнер Лют был героем. Ну или, по крайней мере, его таковым считали те несколько людей которых наш бравый рыцарь успел спасти за свою короткую жизнь. Райнер был героем и сие его совершенно не тяготило, напротив, вселяло в него надежду, позволяло стремиться дальше. Можно было вздохнуть с облегчением, улыбнуться, смахнуть со лба мокрые волосы и посмотреть вдаль. Хотя, нет. Не сейчас. Сейчас вдаль смотреть было более чем противопоказанно, так как вдали была она. Феррис. Феррис Фьюрел, прекрасная (на этом моменте молодой рыцарь поблагодарил все силы небесные за то, что её не было сейчас рядом, так как умудрился покраснеть) леди и, по совместительству, спасённая им волшебница из “Чешуи Ламии”. Нет, конечно, он знает о том, что за магами ведётся самая настоящая охота, проклятье, да если бы он, убегая вместе с Феррис от королевских преследователей, ещё этого не понял, то… То было бы весьма обидно за свои мозги. Райнер звёзд с неба не хватал, но тугодумом и глупцом не был, напротив, для своего возраста и рода деятельности, когда тебя так или иначе бьют по голове чем-то острозаточенным, он обладал немалым интеллектом и, вообще, дивной проницательностью. Правда, конечно, всё это сводилось на нет горячностью, бунтарством (что странным образом сочеталось с рыцарским кодексом чести, которому он следовал) молодого человека. А ещё рыцарь был несколько самоуверен, явно предпочитая своё мнение любому чужому. Ну и, опять же, это его слепое следование рыцарскому кодексу, каким бы он ни был. Райнер никак не мог запомнить его толком и, поэтому, просто придумывал правила на ходу, хотя часто руководствовался совестью и понятием чести. Уж что-что, а честь ему была знакома, чай не в грязи да на грядке вырос.
Наш герой относился к той породе молодых людей, что чудесно смотрятся именно с мечом в руке, в сверкающих доспехах и тёмно-синем, развевающимся плаще. Впрочем, именно эти атрибуты у него, как раз, и наличествовали. Даже меч, похоже, был не простой, так как в своё время был вытянут из-под камня. Не заржавел, не затупился, выглядел как новенький, хотя, несколько не по-рыцарски, так как прочно ассоциировался с чем-то тёмным и кровососущим. Наверное, всему виной гарда и эти странные перепончатые крылышки. Но клинок, в целом, хороший, хоть и придаёт своему владельцу несколько злобный, скажем так, даже инфернальный внешний вид. Особенно, когда злишься, смеёшься и провоцируешь. Но не всё так страшно – Лют, в общем-то, был человеком добродушным и приятным. И честным. До безобразия честным, настолько, что спрятавшись в засаде не выдержал бы мук совести и выпрыгнул прямо перед врагом, вызывая  каждого из них на дуэль. Глупость,  скажете? Да нет, принципы. А принципы – это такая штука…
К примеру, именно принципы сейчас гоняют Райнера и Феррис по стране, заставляя скрываться от преследователей (хотя это достаточно тяжело, на самом деле). Другие бы посоветовали избавиться от “груза” коим являлась прекрасная колдунья, но именно принципы и честь Райнера (и банальная симпатия, но в ней он не признается) не позволяли ему такого сделать. Он не для того спасал Феррис жизнь при их первой встрече, чтобы, потом, отдать её в руки королевской власти или позволить себя убить.
Помимо своей воли Райнер вздохнул. С этим была отдельная проблема: навязчивое желание Феррис облегчить свои “страдания” и “избавить” спасителя от груза проблем которые навалились на него после той роковой встречи. Хотя рыцарь не особо боялся проблем, напротив, зачастую, он их даже приветствовал. Ведь проблемы – это приключения, а у настоящего героя должно быть множество приключений. И, желательно, чтобы эти приключения с ним переживал спутник, а ещё лучше, спутница.
Феррис идеально вписывается.
Главное, чтобы снова не пыталась себя убить.
Снова вздохнув, Райнер подкинул ещё веток в костёр. Доспехи лежали рядом – с ними отдельная морока. Снимать, надевать – это вам не костюмчик, тут нужно время, особое умение и сноровка. Ну и натирает то тут, то там. В доспехах рыцарь, конечно, рыцарь, но без них дышать попроще. Хотя эти были фамильные, лёгкие, пластичные и удобные. Чудо, а не броня, вторая кожа, так сказать. Магические, что-ли? Впрочем, благородный рыцарь никогда о таком не задумывался, просто делая то, что должен был делать. И сейчас, он должен был поддерживать костёр. Хотя любой  другой, нормальный, половозрелый молодой человек, не обременённый морально-этическим кодексом Райнера Люта, давно бы подглядывал за светловолосой спутницей. Благо внешние данный этой самой спутницы более чем соблазняли на сие действо. Но Райнер держался, так как подобное поведение было недостойным и низким.
Затем, его настиг оклик Феррис. Она его, зачем-то, звала и теперь наш молодой рыцарь оказался  в весьма интересном положении. С одной стороны: его зовут, а с другой – он может случайно подсмотреть и тогда, увы, ему будет совестно. Хотя, подумав, парень решил, что случайно будет, всё-таки, не преднамеренно и неспешно пошёл в сторону речки, прикрывая предплечьем глаза так, словно ему в лицо бил свет. Он, может, и шёл к Феррис, но только потому, что его позвали, а не потому, что он хотел подсмотреть. А он, увы, хотел, хотя и держался.
- Что такое, Феррис? – крикнул он ей, так и не дойдя до берега, старательно смотря в ту сторону, где самой волшебницы не было. Как он узнал где она сейчас? Ну… Оставим уже это на его совести.

Вопрос о том, зачем привлекательные девушки зовут молодых людей перед тем как собираются переодеться, выйти из воды или просто показать, что они есть девушки всегда волновал Райнера. И, ведь, ладно если бы звали полюбоваться, хотя по мнению молодого рыцаря, это было более чем неприемлемо, так ведь просят же отвернуться. Наверное, пресловутая женская логика, которую так никто не смог и постичь. Даже его матушка говорила, что никто не способен уследить за мыслями юной леди, даже она сама. Особенно, когда та влюблена. Впрочем, создавалось впечатление, что матушка просто считала Райнера своей дочерью и объясняла ему, что тот должен вести себя как настоящая леди. Искренне удивлявшаяся тому, что её дочь, на самом деле, оказалась сыном, Лакрисса Лют стремилась высвободить в Райнере всё женское ибо ей совершенно не хотелось признавать, что все усилия её потраченные на обучение юного Райнера этикету и языку веера (та ещё наука, раздражающая только тем, что если ты не так вздохнёшь и не вовремя пошевелишь мизинцем, смысл слова может исказиться настолько, что вместо “я желаю видеть вас в своих покоях” вы скажете “сбросься со скалы, безмозглая горилла”) пропали втуне. Потому, наверное, в детстве её сынуля весьма неплохо разбирался в женской моде, а, также, уже в возрасте четырёх лет успел возненавидеть кружева и платья.
Отвернувшийся рыцарь стойко боролся с испытанием, которое преподнесла ему жизнь. Искушение повернуться и узреть то, ради чего многие люди отправлялись на смерть, было более чем велико, но, как и прежде, Райнер Лют, чтящий рыцарский кодекс и всегда поступавший по совести и закону устоял. Парень вообще был личностью стойкой и упёртой, особенно, как уже упоминалось, если дело касалось его принципов. Только когда Феррис изволила одеться, Райнер повернулся в её сторону и шумно вздохнул. Затем выдохнул. Затем опять вздохнул, покраснел и отвернулся.
Вытираться полотенцем – это одно, но всегда нужно так или иначе обсохнуть. А если волосы всё-ещё мокрые, а их длина такова, что позволяет сохранить в себе огромное количество воды? А теперь совместите это с лёгким платьицем, которое уже само по себе смущало нашего бравого рыцаря и вызвало у него внутри чувство первобытное и нерациональное. А теперь пустите по этому тоненькому, коротенькому платьицу струйки воды. М? Как вам эффект? Стоит ли объяснять, что наш парень покраснел, кашлянул и поспешно ретировался, так как явно был готов проиграть бой за свой разум. Ну как разум, тело ибо разум уже был почти подчинён.
Только после того, как Фьюрел упомянула о запахе дыма, Райнер понял, что что-то не так. Он оставил костёр! И хотя костёр был маленьким и, как учил папенька, разведённый правильно, по всем нормам охраны лесов, в выкопанной ямке, но, похоже, что из искры возгорелось пламя и это пламя вот-вот было готово поглотить лес! Или не вот-вот, но уже совсем скоро. И это если не упоминать о том, что преследователи могли увидеть столб дыма. Хотя, конечно, идущий навстречу огонь мог бы их задержать, но до таких подлых, низких и беспринципных трюков Райнер бы ни за что не опустился – лучше уж смерть. Геройская смерть в бою, как завещал батюшка. Любимый батюшка научивший сына владеть клинком. И как полагается в таких случаях, батюшка был известным в стране мечником, опытным рубакой. Хотя погиб. Увы, погиб, подавившись косточкой от вишни. В тот день четырнадцатилетний Ранйер объявил вендетту всем вишням и поклялся съесть их все, дабы отомстить раз и навсегда. Это сейчас подобная нелепость заставляет нашего юного воина краснеть, но тогда… О, тогда наш Райнер был более чем серьёзен, он пылал жаждой мести и беспощадно уничтожал запасы вишнёвого варенья, вишен и просто всего, что было так или иначе связанно с вишнями. Хотя, может, истреблением и благородной вендеттой он банально оправдывал свою любовь к вишнёвому варенью. Кто знает.
Конечно, в данной ситуации эти воспоминания мало что значат и, вообще, не к месту, но, зато, они более чем удачно подходят для того, чтобы не описывать длительный и, в целом, нудный процесс беготни по лесу с целью узреть тот хаос который начался из-за неосмотрительности Райнера Люта. Именно так. Неосмотрительности. Это была именно его вина, чтобы там не думала Феррис. Точнее, чего бы она ни опасалась. Рыцарь был готов взять на себя ответственность за совершённые деяния, признать свою вину за то, что по глупости оставил костёр без присмотра. Феррис была не виновата, она, вообще, ни в чём не виновата. Даже в том, что колдунья. И она не виновата, что именно из-за колдовства за нею и охотятся королевские войска. Виноваты сами войска. Вот такая простая философия.
Впрочем, наш Райнер вздохнул спокойно и улыбнулся. Кажется, огонь не пылал и не грозился сжечь лес, такой едко-раздражающий сильный запах гари разносился по лесу из-за того, что красное пламя медленно пожирало рюкзак со скудными припасами. Рыцарь облегчённо вздохнул и улыбнулся. Затем вскрикнул и полез голыми руками вытягивать рюкзак из пламени. После недолгой борьбы со стихией и нескольких ударов изрядно почерневшей котомки о землю, парень вздрогнул и задул на руки.
Запасы еди, очевидно, были окончательно испорчены. Как и сумка. Хорошо ещё, пламя не добралось до плаща. Или… Вздрогнув, Райнер перевёл взгляд на скрученный тёмно-синий кусок ткани служивший ему плащом. Нет, целый. Плащ был отцовский – потерять его значило бы, как минимум, страшный позор для нашего героя.
- Прости, Феррис, это я виноват, что оставил костёр без присмотра, а мы теперь казались в таком положении.  – чуть склонив голову, Райнер, обращавшийся к своей спутнице, был готов понести любое наказание.

Итак, Райнер был в печали. Не потому, что опростоволосился, а, скорее, потому, что потерял их провизию. Это было непростительно, так как у Феррис теперь были проблемы. Именно так, наш благородный молодой человек в первую очередь думал о том, что доставил неприятности леди, а не то, что он, скорее всего, останется без ужина. А, заодно, обеда, завтрака и любого другого приёма пищи. Но нет, он – мужчина, он может и потерпеть. А вот хрупкая женщина Феррис – нет. Ни разу. И как мужчина рода Лют, он просто обязан отыскать всё необходимое для того, чтобы Феррис не погибла с голоду. Да и обидно это будет, чего уж скрывать: ему не очень-то улыбалась перспектива спасения светловолосой колдуньи, беготня от королевской рати только для того, чтобы она скончалась от истощения и голода. Подобное было бы не просто печально и обидно, но и, как-то, глупо. Но не время предаваться печальным мыслям: Райнер был мужчиной, воином и чего-чего, но отыскать кого-нибудь четвероногого и достаточно вкусного был способен. Ибо гордость не позволяет оставить женщину не накормленной. Или, может, это не гордость? Вообще, может, это симпатия и всё такое? Райнер вообще человек, легко теряющий голову при чужой беде, стремящийся помогать, оберегать и защищать – всё это, несомненно, так, но при всём при этом такого энтузиазма он не чувствовал. Всмысле, помогать энтузиазма, как сейчас. Может быть эта та самая пресловутая “симпатия” и жажда защищать? По крайней мере, молодой рыцарь совсем не хотел, чтобы волшебница чувствовала неудобство, совершенно не хотел.
Он выпрямился, отряхнулся и сжал ладонь в кулак, словно собирал в нём всю волю и решимость, а, затем, вскинул голову, поправил волосы и приложил этот кулак к сердцу. Райнер всегда так делал, когда намеревался что-то пообещать, в чём-либо поклясться. Вот как сейчас, к примеру.
- Феррис, обещаю, я не позволю тебе погибнуть с голоду. – про себя, почему-то, наш рыцарь совершенно позабыл. Ну человек может прожить без пищи около недели, хотя уже на третий день передвигаться станет, мягко скажем, сложновато, но до того как эти три дня закончатся что-нибудь Лют да найдёт поесть. Да и, в конце концов, они в лесу! В лесу обязательно что-нибудь да найдётся. Главное не отравиться, нахватавшись каких-нибудь грибов. Или не “словить” весёлую волну. Весёлые волны – опасно.
Готовый встать грудью на защиту интересов и желудка колдуньи, Райнер схватил клинок и повернулся в сторону леса. На миг, его посетила предательская мысль о возможном выживании на питании всякими орехами и прочими дарами леса, ведь, в конце концов, у него не было лука даже. Но, затем, постыдные мысли были отогнаны куда подальше, а рыцарь выпрямился, готовый встретить кого и что угодно. Главное, чтобы не надо было за этим “чем-то” гоняться. Перспектива бегать с длинным клинком (который уже сам по себе в лесу – большая обуза) за коренными обитателями “лёгких планеты” совсем не радовала. Проклятье, да чего там – перспектива была наиотвратительнейшей так как он и не охотился-то ни разу, толком. Мысль попросить Феррис подсобить даже не рассматривалась, пусть с её сонной  магией дело бы и пошло быстрее. Ибо не так это тяжело – усыпить животное, но Райнер… Ох уж этот Райнер считающий подобное не только недостойным, но ещё и нечестным. Животное тоже ээээ… живое. Ему нужен шанс на выживание. Хотя, урчащий желудок и голодная волшебница с ним бы не согласились.
- Я найду что нам поесть. Или… - парень задумался, явно что-то вспоминая, - тут есть небольшая деревенька. Но я не совсем уверен, где именно. Можно купить необходимое там. Нам всё-равно скоро придётся покинуть  место.
Вообще, куда идти определял Райнер, очевидно, считающий себя лидером. Да и спасителем. Спасённой же положено падать в обмороки, хлопать глазками и оказывать спасителю знаки внимания.
Странно, что последнее пришлось даже по душе нашему герою. Это несколько… смущало.

Вообще, Райнер всегда был более чем честен. Нечестность – это грех. Бесчестие нельзя просто исправить. Быть бесчестным – предавать в первую очередь самого себя, а только потом кого-либо ещё. Низкое, подлое действо, которое наш герой банально отказывался принимать. Лучше уж смерть. И, опять же, мало кто согласился бы с подобной жизненной позицией – она более чем непрактична и неудобна, она морально устарела на пару веков и, вообще, выглядит совершенно глупо. В нынешнее время нужно уметь лгать и увиливать – только так можно выжить, даже процветать. Каждый так или иначе врал, себе ли, друзьям ли, незнакомцам, но ложь разъедает людей, пускает в их души семена зла, жадности. Именно так появляются на свет чёрствые, ищущие только личную выгоду люди. Райнер Лют отказывался присоединятся к толпе таких людей. У него были убеждения, у него была идея за которую он сражался, он был откровенен. Он откровенно выказывал свой протест, спасая Феррис Фьюрел от грязных лап королевской гвардии. Конечно, сам Райнер понимал, что вся эта гвардия не такие уж плохие люди, что у них есть семьи, жёны, дети, домашние животные о которых надо заботиться, больная бабушка в конце концов, но приходилось поднимать клинок. И хотя рыцарь отказывался убивать их, просто оглушал, выводил из строя, совесть его всё-равно мучала. Ибо он исповедовал принцип, что лучший бой – это бой которого не было вообще. Как это сочеталось с его горячностью и жаждой приключений, впрочем, вопрос более чем сложный.
Кажется, его прекрасная спутница решила пощадить Райнера. Ну, или просто сочла, что путешествие к деревне будет целесообразнее. В любом случае, наш герой был благодарен колдунье, так как это спасло его от лишней беготни по лесу с мечом наголо. Впрочем, вставал другой вопрос: где же, всё-таки, эта деревня. Так как он совершенно не знал в какой части леса находится, то ориентирование в пространстве оказывалось вопросом более чем сложным и идти оставалось лишь наугад, пробираясь, проламываясь сквозь чащу, надеясь, что они выйдут если не к дороге, то, хотя бы, к просеке. Просеки, обычно, ведут если не в лагеря дровосеков, то в деревни или сторожки. Знакомиться с егерем, если бы он тут был, не очень-то хотелось. Егеря обычно были мужиками суровыми, готовыми и между ушей засветить, если что.
- Конечно. Подожди, пожалуйста, я надену снаряжение.
Рыцарское снаряжение – очень проблемная штука. И пусть оно было хорошо сделано, оно было отцовским и, вообще, защищало более чем великолепно, а также легко одевалось и снималось, - сталь была сталью. И натянуть на себя стальной панцирь проблема та ещё. Пусть эти железки были облегчёнными, приспособленными для максимальной комбинации подвижности и защиты, приспособленность ещё не означала удобство снаряжения. К тому же, оно слегка натирало в пояснице. Неужто он прибавил в весе? Невозможно, с таким-то образом жизни…
И только потом началось триумфальное шествование сквозь лесную чащу. Знаете, как путешествует рыцарь и опекаемая им дама? Ну вот, примерно, как в романах, да. Он подаёт ей руку, накрывает плащом когда холодно, несёт на руках когда глубоко, мокро, грязно, в общем, заботится и опекает. Ну вот примерно так и шли вперёд Райнер и Феррис, направлялись навстречу своей судьбе.
А судьба… Судьба обладала бородой и скверным характером. И да, как и боялся Райнер, эта самая судьба была связана с лесом. Судьба была охотником. Старым, опытным, суровым охотником. С бородой. Густой и чёрной бородой. И дикими глазами. И луком. Встретив такого начинаешь считать его ещё и разбойником. Не зря. Бородатый и суровый Робар Годсон самым натуральным образом к ним относился. Ну а у кого ещё бывают такие густые, топорщащиеся во все стороны, бороды? Чёрные такие. И красные глаза не вполне выспавшегося человека.