Пронизывающий холодный ветер, треплющий складки одежд. Джерард подхватывает высокий воротник куртки - плащ он потерял в битве с мечником. Сейчас нужно идти вперед сквозь рассветные лучи, ласково обнимающие просыпающуюся от долгой ночи землю. Приходится опускать подбородок, пряча на половину за тканью и смотря из-под перьев челки, падающих на глаза и лоб.
Тугие порывы ветра постоянно стремились растрепать волосы, словно сбивая незваного путника с пути. Фернандес знал, что не имеет возможности повернуть назад, впрочем, он не имел и такого желания. Мужчина, спокойно проходя сквозь заросли, скорее даже интуитивно восстанавливал в памяти карту, когда-то виденную им. Информация сама всплывала в голове, бывший консул еще не привык к этому. Однако, не признать, что это было весьма удобно, Джерард не мог.
Сухие ветки скрипят под ступнями. Солнце скоро поднимется высоко, возможно, будет жарко... но сейчас холод пробирает до костей. Мужчину это не пугает, он просто не замечает того, что происходит вокруг. Сейчас его цель - найти то, что поможет реабилитировать себя. "Вход со скалы, там, где высокие травы и низкие деревья, вход со скалы..."
Глубокий вдох, выходя на полукруглую площадку. Оно должно быть именно здесь. Необходимо пройти, узнать и задать поиск. Должно отозваться. Закрыть глаза, полагаясь на не раз выручавшее шестое чувство, правая ладонь простирается вперед, вокруг пальцев образовываются маленькие завихрения, цепляющиеся к фалангам. Древняя и забытая магия, когда-то он читал о ней в пыльных свитках, пользуясь особыми привилегиями. Фернандес не знает, когда это было и зачем, но на коже еще мягко ощущаются ветхие страницы, а тяжелый книжный запах будто въелся и не отпускает.
- Анатаэ мирра, анатаэ мирра шанэ, мирра шанэ ра...
Тихие слова, срывающиеся с губ, вызывают ответную реакцию - в воздух взлетает пыль, одежда, подхватываемая ветром, надувается, стремясь взлететь вверх и только складками своими цепляясь за фигуру. Джерард стоит, широко расставив ноги, читает текст, который надежно закрепился в сознании. И надеется, что древняя магия отзовется и укажет путь к тому, что он ищет.

On and on the mysteries unwind themselves
Like galaxies in my head,
Eternities still unsaid
'Til you love me... (c)
Магия, мягкий ее шепот, сливающийся с ветром, царствовали вокруг. Каменное лицо, дремавшее в глубинах скалы, очнулось от бренных оков, решив полюбопытствовать, что творится в мире. Его явление было странным: дышащий на ладан за тяжестью лет, дух был не чужд любопытству. Испытание. Джерард был готов к любому - сила, интеллект, сообразительность... но не подобное. Любовь. Что это есть?..
Глубокий судорожный вдох, опустить лицо, на котором расцветает слабая усмешка в уголках рта, на лоб падают пряди волос. Фернандес не замечает, как сами по себе безвольно сникают плечи, ладони безжизненно скользят по складкам плаща. Отзывается в висках горячей кровью бархатный теплый голос. Мужчина не смотрит вперед. Только мысли, только воспоминания и острая боль, заботливо залатанная где-то внутри бесшовными рубцами на разломанном сердце. До побелевших костяшек сжимает лацкан куртки, смежить веки, скрывая взгляд, словно припорошенный пеплом.
"Любовь... такое странное слово. Старик, если бы я знал. Если бы мог объяснить... это награда, которой мне не познать. Разве заслуживает подобного такой, как я?.. Эрза... от этого имени веет теплом. Это оно и есть... это странное слово? Оно обозначает тот свет, который льется в душе, стоит вспомнить мягкость волос и бережное прикосновение дрожащих рук?.. Тогда... тогда она стояла рядом и все было неважно. Когда была улыбка... когда все они улыбались".
До боли царапать ключицу, не замечая, не обращая внимания. Снова и снова дождь, там, внутри, в мире цвета сепия, на соленом льду, где есть теперь только пустота и могильный земельный холод. Покосившийся крест. Его ли?.. Дикая жажда, когда не хочется ничего и никого, когда не хочется ничего хотеть и можно лишь бессильно кусать губы. Что он может знать об этом светлом чувстве?..
- Старик...
Дрожат уголки губ, голос низкий и тихий, не свой. Как объяснить то, что когда-то было потеряно навсегда?.. Желание упасть на колени, сжимая ее ноги ладонями, просить прощения за все безмолвно, безнадежно, просто чтобы она знала, как это... Все имеют право ненавидеть. Сколько зла и боли он совершил. Дурные строки - в жизни сделал много злого.
- ...Как я могу рассказать тебе, что это?..
"Когда ты готов сделать все, лишь бы не видеть чужих слез. Это ли оно?" Когда хочешь, чтобы смотрели только на тебя?.. Когда во снах единственное спасение - тонкая рука, касающаяся волос? Когда зная, что у них все хорошо, ты счастлив, страдая от боли. Когда ты идешь на смерть, ждешь ее как избавления и только стучит бешено, скручивает внутренности, переворачивается желудок, потому что знаешь, что это - конец. Но конец не потому, что не будет тебя. А потому, что ты больше не увидишь... не ощутишь запаха, не коснешься крыльев-лопаток. "Это ли оно, когда ты решаешь жить дальше потому, что даже умереть ради - уже недостаточно?"..
- Старик... если бы я знал,- ладонь прижимается к лицу, скрывая его левую половину. Фернандес не понимает и сам, отчего и как... солено. Холодно, по щекам солено и горько. Трясущиеся фаланги пальцев. "За что?.. Почему?.." Лица друзей или недругов... он не знает сам. Они всплывают в памяти, заставляют одуматься, комок в горле... Джерард виноват. Виноват, сам не зная, за что. Но тяжесть не проходит, она никуда не денется, она всегда с ним. Единственная, кто всегда рядом. "Симон". Чужое, непонятное имя обрывком-осколком крошит подсознание, ядовитые жгучие слезы. Пауки-пальцы впиваются в лоб, веко, ныряют под пряди волос. Эта яростная зима внутри, зима, украсившая мягкие тонкие стены души узорными цветами из ледяного стекла бесконечного инея, расцветающими под многоцветным светом улыбки... Улыбки. "Оно ли это? Когда у тебя больше нет ничего, кроме этого? Когда твое сердце бьется лишь находясь рядом?"
Кап-кап. Вниз от подбородка на сухую землю. Прозрачные хрустальные капли, мешающиеся с алым цветом - до крови обрубки ногтей впиваются в ладонь. Темные каре-зеленые глаза, такие же, как эта иссохшаяся по дождю земля, так и они - по ласке и доброте. Наркотик, без которого не выжить, который и есть смысл существования. Мучительно поднимаются брови, искажается рот. "Оно ли это, когда, уходя, ты готов вырвать себе сердце, лишь бы оставить его рядом?"
- Прости, старик... Я никогда не смогу объяснить того, что не могу заслужить... - тяжелые слова из-под ладони, закрыв глаза, несмотря вперед, видя только прошлое,- я сделал слишком много зла,- глухо, негромко, с улыбкой,- но, знаешь, пожалуй, я... действительно...
Падают руки, с левой по пальцам течет вниз рубиновая эссенция. Закрыть глаза на последнем слове, на последней мысли. "Неужто я?.." Полувыдох полувдох. Запрокинуть голову назад, резко, бездумно, смотря вверх, в светлеющее небо. Низкое и тяжелое, готовое упасть на людские головы. Тяжелое. Такое, как его жизнь, как его лю... - как то, что сам никогда не сможет сказать. "Оно ли это, когда важно только их счастье - и ничего больше?"
- ...потерял бы себя, если бы не имел возможности думать и помнить о них... о ней,- сглотнуть и добавить тише,- вечность без света и тепла... Это одиноко, старик.

Дверь вещала и, кажется, ей по душе пришлось то, что высказал Джерард - несмотря на то, что он, фактически, не смог сказать ничего толкового. Древняя магия, все-таки, является удивительной и неприкосновенной - ее трудно понять и постичь, а потому настолько тяжело добиться чего-то от древних. Однако Фернандесу удалось, пусть он в первые мгновения и не думал об этом.
Тыльной стороной руки отереть лицо, на рукаве остаются небольшие разводы. Мужчина качает головой, щуря глаза на сном искр, вырвавшийся из скалы. Теперь, видимо, дверь можно открыть. Осторожное прикосновение к холодному камню - створки разъезжаются в стороны, пропуская внутрь. Проход темный, только впереди нечто покоится на пьедестале, свет падает из небольшого окошка сверху прямо на него. Это, наверное, то, что бывший консул искал. Джерард делает пару спокойных осторожных шагов вперед - вниз уводит невысокая лестница, ее ступени поросли мхом и потому мягки. Хлюпающий звук - чтобы добраться до пьедестала нужно пройти через небольшую внутреннюю заводь. Дно илистое и скользкое. Фернандес хмурится, ступая осторожно. Вода доходит до колена и там и останавливается. Дальше ее уровень не поднимается. Мужчина пересекает опасный промежуток пути, поднимаясь на небольшой островок, где лежит то, что ему необходимо. Это и есть артефакт, который поможет двигаться дальше. Пальцы осторожно касаются маски - это именно маска - она мягка и приятна на ощупь. Брови хмурятся. С этого момента сделанный выбор можно считать целиком и полностью окончательным. Отступать некуда, теперь только вперед.