Ты никогда не знаешь, что ждёт тебя в будущем. Даже, если это будущее определяешь  ты сам – впереди лишь неопределённость. И нет ничего более неопределённого, чем сны. Хаотичная масса человеческих фантазий, перетекающие из одного в другой образы, белесый туман, скрывающий взор. Голоса, крики, шёпот, синяя музыка, пурпурный крик. Краски, звуки – всё это мешается в Лимбе, мире между снами. Путешествующий в хаосе должен осознавать куда он идёт и, более того, не бояться самого путешествия. Страх открывает дорогу кошмарам, чьи нити, как и нити любого сна, тесно перемешаны в хаосе межпространства. Впрочем, межпространство – это громко сказано. Ибо ни один разумный учёный в наши дни не станет рассматривать какие-то там сновидения как отдельные миры. А, ведь, мы не раз чувствуем себя после снов иначе, словно побывавшими в иных вселенных. Может, разум наш, обретший плоть, гуляет в иных мирах, а, может, мы сами создаём эти миры с помощью воображения. Какая разница, если эффект почти одинаков? Какая разница, если мы всё-равно идём сквозь хаос снов? Для идущего – никакой. Затянет ли его в мир иллюзий, затянет  в мир иной – никто не узнает этого, даже он сам. Но идти было нужно и Рейван это прекрасно понимал, ведь оставаться на одном месте – это всё-равно, что подписать себе смертный приговор. Потеряться в извилистых путях между снами – это самое просто и безобидное из того, что могло бы произойти со сноходцем. Поэтому, нужно было абстрагироваться от всего, отыскать маленький островок безмятежности, отстраниться от этого хаоса и создать для себя сферу стабильности и постоянства.
Лимб управляется лишь разумом. Сильный разум может создать в Лимбе целый замок, причудливый. Впрочем, даже сны – это упорядоченный хаос как он есть. Ведь ничто не появляется и не пропадает бесследно? Хаос – это основа, материал для всего, а спящий сам того не осознавая, выстраивает свой собственный мир из этого океана хаоса. Именно поэтому он им управляет. Быть может, Лимб – это даже не совсем наше воображение, а нечто, что пронизывает миры и истинные сноходцы смогут путешествовать по нему не просто разумом, а во плоти. Быть может, даже наш мир, тот, что мы считаем материальным – чей-то сон, не более того? Кто знает. Сейчас Рейвана Веремара, сноходца, волновали не проблемы философского характера, хотя по его теориям вполне можно было писать книги, а насущные, более явные проблемы. Поиск Феррис. Феррис Эрис, по словам очевидцев, эта особа принимала непосредственное участие в случае с театром. Требовалось более тщательное расследование, было опрошено немало людей, уплачено немало дармового пива и, вуаля, имя. И подробности. Но настоящие сведения, зацепки, можно бы было узнать только через эту мечницу. Дьявольски привлекательную, как говаривали опрашиваемые, мечницу.

Как и всегда – белесый туман, край Лимба, отделяющий сон от безумия и хаоса, буквально “выплюнул” фигуру одетую в простую, сине-белую походную одежду. Ну, ладно, не такую уж плохую – Рейван не мог не пририсовать ей пару золотых бляшек, несколько украшений. Выглядело безвкусно, но заметить эти детали, как и прежде, мог только он. Для остальных, мир снов был неполон, укрыт в тумане.

Поначалу, Рейвану показалось, что он и не покидал Лимба. Белесый туман, бесконечная пустота – вот, что он увидел во сне. Может, он ошибся? Но нет, нет. Голос. Женский голос был едва слышен, но Рейван поплыл сквозь туман в сторону голоса. В сущности, сторона была не важна: направление задавалось устремлением.
Пустота. Неоформленная, бесконечная пустота – вот, что мог бы подумать неопытный сноходец. Столь знакомая Рейвану пустота – его собственные сны представляют собой упорядоченную часть Лимба, не более. Такой же бесконечный туман, даже более податливый, чем простой сон. Но если сон Рейвана был словно необработанная глина, готовая принять форму, стремящаяся принять форму, пусть и остававшаяся безжизненной, то эта пустота… она пульсировала. Она жила. Она не была фундаментом, нет. Она была строением. Странным, податливым строением и, от того, кошмарным и пугающим. Видеть такое постоянно – та ещё мука…
Но порыв ветра, сильный, неожиданный, разогнал этот туман и Рейван оказался в тренировочном зале. Стабильное место, с подробностями. Чем чаще посещает нас один и тот же сон, тем больше мы узнаём в нём, тем стабильнее он становится. Этот – был похож на реальность настолько, насколько это вообще было возможно. Интересно, много ли деталей увидит Феррис?
“Вот и она, кстати.” – заметив мечницу, маг сделал несколько шагов в её сторону и остановился, вновь оглядевшись. Огляделся потому, что это место её пугало. Даже нет, не так. Вызывало ужас. Первобытный, сверхъестественный страх. Феррис дрожала, Феррис отчаянно не желала тут быть. На какое-то мгновение, Рейвану даже стало жалко девушку. Если она испытывала такой страх перед этим местом, что же она пережила в нём? А детализация говорила о том, что сие было именно воспоминанием.
Вытянув вперёд руку, маг щёлкнул пальцами и… ничего.
Мир не вздрогнул, не пошёл трещинами, ничего не изменилось.
Это очень не понравилось сноходцу.
Разумно решив, что пробовать ещё раз будет столь же бессмысленно, маг медленно приблизился к лежащей светловолосой и негромко произнёс:
- Феррис, Феррис Эрис?
Нужно было говорить как можно мягче. Если это её кошар, тренировочный зал её кошмар, то она будет ожидать противника, а не помощь. По крайней мере, именно этого бы ожидал Рейван.

Рейвану не впервой было слышать голоса в чужих снах. Всё-таки, миры эти подчинены особым законам и правилам, действуют лишь согласно задумке создателя. Или его страхам. Мир -  продукт его фантазий или, быть может, путь в этот мир – продукт  фантазий спящего, какая разница? Разве существенно это? Нет, как и прежде, можно с уверенностью сказать, что лежащему на полу, дрожащему от ужаса “создателю” некогда, да и незачем думать о таких вот вещах. Есть кое-что посущественнее всяких там  раздумий. Собственные переживания, например.
Пережить и сохранить рассудок. Настоящие кошмары медленно, но верно подтачивают здравый смысл. По крошке, по кусочку растаскивают любую стену, что любой здоровый человек выстраивает в своём разуме. Судя по тому, что видел сейчас Рейван, стена Феррис треснула уже давно и это было… опасно. Даже не просто опасно. Демоны, да она была в чрезвычайно шатком положении ей нужно было помочь, ибо лишь богам известно, сколько так могло бы продолжаться. Даже сильнейшие из сильнейших не отличаются бесконечной прочностью. Была ли Феррис сильнейшей? Кто знает, проверять, как-то, не очень хотелось. К сожалению, нужно было действовать. Действовать более тонко, правильно, легко и просто.
Выйдет ли? Вопрос более чем интересный. Нужно было заглушить голоса, привлечь к себе эту светловолосую мечницу, просто как-то облегчить ей жизнь. Вытянув вперёд руку и, словно ухватив пальцами нечто невидимое, маг медленно “выкрутил” звук до минимума. Ассоциации позволяли менять мир проще, чем грубые чудеса, а подобные… кнопки? Рычаги? В общем, не важно. Подобные вещи были одной из важных частей механизмов, что создавал его партнёр. Напарник, начальник – мага не сильно-то и волновало положение Бринга. Они вполне неплохо работали вместе, хотя эта проклятая белка-летяга совершенно не понимала шуток. И всегда реагировала практически одинаково. Фантазии у него не было что-ли? Это-то не удивляло: его сны напоминали огромные серые помещения наполненные разными причудливыми механизмами, зеркалами и стёклами. Возможно, так бы выглядело какое-нибудь будущее, всё из себя такое сверкающее и механизированное. По крайней мере, так мир должен бы был выглядеть в восприятии Стабити. Неуютный, холодный мир. Почти как белка.
Маг сделал шаг в сторону Эрис и развёл руки в стороны, показывая, что он не вооружён. Впрочем, глупый жест, но, тем не менее, обыденный. Он выражал дружелюбие, как и улыбка, пожатие рук, как и снятый шлем в чьём-либо доме. Дружелюбие и доверие которое выказывал сам вошедший и его ожидания.
- Я не враг тебе, правда.
Говорить приходилось спокойно, медленно, даже, пожалуй, успокаивающе – это был наиболее верный курс действий в данный момент. Феррис, похожая на загнанного, испуганного зверя, она напоминала маленького, дрожащего оленёнка. Глупая ассоциация, но пока что именно так она и выглядела, хотя Рейван был уверен: его мнение быстро перемениться. Судя по тому, что он слышал о этой Феррис Эрис, наиболее близкой характеристикой была бы кошка. Молодая кошка, играющая с жертвой, слегка ленивая, выглядящая холёной и милой. Хотелось бы ему взглянуть по-нормальному, не через эту маску страха и отчаяния.
Но для этого нужно было ей немного помочь.
Сноходец склонился к мечнице и, чуть улыбаясь, дружелюбно улыбаясь, произнёс:
- Я пришёл к тебе. И хочу помочь.
Появившееся желание положить ей руку на голову, успокоить, маг подавил в зародыше. Это вредные порывы – не ясно кто и как их воспримет, какие сделает выводы. Не напугает ли Феррис подобное проявление чувств. Всякое возможно.
- Что более важно, я могу тебе помочь. Ты, ведь, хочешь этого. Уйти отсюда.
Важно было её желание и ответ. Конечно, он мог бы исказить сон насильно, но потратил бы силы, а искажённый сон лёг бы тяжким грузом на плечи Феррис. Это бы не было освобождение от лап кошмара, скорее, это бы был новый груз проблем и тяжесть на душе. Тяжесть от осознания того, что что-то пошло не так.

Она хотела уйти. Действительно, почему бы не хотеть сбежать из этого места да подальше? Ведь это правильно, логично. Однако, существовало некое “но” (оно всегда существует это неизменное “но”) которое мешало претворению в реальность желаний Эрис. Пусть она боялась этого места, пусть она не хотела быть тут, но это место неизменно удерживало её. Всегда. Цеплялось словно крючьями и отказывалось отпускать. Как бы отчаянно мы ни хотели сбежать от кошмаров – мы погружены в них и практически никогда не можем найти выход. Именно потому, что отчаянно боимся их. Те занимают наши мысли, пробираются в самые дальние уголки разума. Мы боимся и, потому, думаем о своих кошмарах всегда. А, ведь, казалось бы, всего-то и надо, что отстраниться от них. Мелочь, но невозможная практически для любого живого существа. Ни для Феррис, ни для Рейвана, ни даже для Рю, старого доброго Рю. Ибо кошмары – это не что-то там, далёкое и легко уничтожимое. Кошмары – это мы сами, а побеждать себя нужно уметь. К этому нужен либо талант, либо дар.
Или помощь. Помощь, которую сейчас хотел оказать Рейван. Проклятье, он до сих пор не мог пройти мимо людей с такими проблемами, считая, что это его долг – помогать им. Пусть звучит самодовольно, но ему нравилось получать благодарности от таких людей, делать всё почти бескорыстно и, да, он бы помог Феррис, просто попади сюда, в её сон, случайно, а не преследуя собственные интересы. Вот такой вот странный Рейван, не раз убеждавшийся в том, что для драконовского ордена его кандидатура подходила менее всего. Однако, вот он – живое доказательство парадокса. Рейван Веремар, тихий, спокойный сноходец, несколько добродушный, пожалуй, желающий получить возможность спать и отдыхать как можно чаще и дольше, а не работать и загонять себя, бегая по поручением согильдейцев. Впрочем, Орден был не совсем гильдией, по крайней мере именно так Рю пропагандировал своё учение. Учение, ага, странное, путанное, расплывчатое, но говорить он умел – этого у него не отнять. Умело промывал мозги, обманывал, путал, очаровывал. Ну, очаровывал, конечно, это не то, что мог подумать кто-либо, скорее, он просто очень умело привлекал сторонников. Красноречие, так, вроде, говорят. Подкреплённое магией. Но… не будем. Достаточно будет сказать, что Веремар не очень подходил Ордену – все это знали, а магу было всё-равно. Увы, когда тебя ловят и клеймят – особо не посопротивляешься. Сейчас, впрочем, он свыкся со своим положением и даже не жаловался. Почти. Иногда прорывало, но, скорее, это были насмешливые жалобы, попытка поддеть Бринга которого, что самое ироничное, сделали его напарником. Или он его сделал своим напарником? Бринг Рейвана. Когда украл. В наглую. Гадская белка.
- Тогда дай руку, Феррис.
Рейван протянул мечнице правую руку ладонью вверх и стал терпеливо ждать её действий. Рейван мог бы увести их отсюда, да, уже упоминалось, что сил бы он затратил поболее, но дабы начать исцелять её нужно было нечто большее.
Первый шаг – успокоить.
- Ну же. И я помогу тебе. Обещаю.
Он редко обещал. Обещания – это проблемы, а проблемы – это лишнее беспокойство и возможное отсутствие сна. И именно поэтому маг не любил проблем: чего-чего, а бодрствования долго терпеть он не мог. Или не собирался. Какая, в сущности, разница? Главное, что он редко давал эти самые обещания, ибо считал подобную практику нецелесообразной, но, чего уж там, старался их выполнять. Так как это правильно.
Он хотел помочь Феррис, наверное, потому, что знал каково это, жить в кошмаре. Жалость? Быть может. А, может,  и нет, кто знает. Так ли важен мотив, когда за тебя говорят действия?

Он видел её нерешительность: в ней было мало удивительного. Повстречать в застывшем на одной точке кошмаре незнакомца – это, по меньшей мере, необычно. И стоит ли ругать Феррис за промедление, за то, что она опасается этой необычности?
Тем не менее, на лице девушки проявилось нетерпение? Достаточно необычная эмоция, если хотите знать. По крайней мере, Рейван ни разу за свою жизнь не замечал такой эмоции на чьём либо лице. В этой ситуации. В ситуации, когда наиболее логичным и правильным был бы страх, озадаченность, беспокойство, но не такое.
Тем не менее, она решилась. Маг понял это не потому, что взгляд Феррис изменился, к примеру, нет, не подумайте. Причина была в другом, более прозаическая и более специализированная. Сон вздрогнул. Мир вокруг пришёл в движение – едва заметная вибрация, едва ощутимая. Стены словно дёрнулись, расстроенные решением Феррис, её решением сбежать от этого кошмара куда-нибудь подальше.
Пусть сейчас она опасалась доверять Рейвану, но, рано или поздно, ей придётся. Ныне она просто шла по течению – разумный ход, когда ты путешествуешь по снам. Позволить сну развиваться и идти своим ходом, следовать за ним, позволять себя нести сквозь поток – самый быстрый способ существовать во сне. Главной проблемой, впрочем, оставались неприятные последствия, которые может вызвать такое слепое следование за течением. Вдруг, следующий поворот ведёт тебя в пропасть? Проснуться от боли, испытываемой во сне – это одно. А испытать её и проснуться чуть позже – нечто другое. Если сон так реален, что ты веришь в него, то почему твоё тело не будет верить?
Упавший в котёл с кипящим маслом будет ощущать себя так, словно недавно из него выбрался. Кошмары – страшное оружие, если применять его умело. Как маг уже однажды говорил Брингу: “сон может убивать. Не стоит недооценивать этого”.
И да. При должных обстоятельствах он мог вызвать смерть. Если тому бы сопутствовали определённые факторы.
Ладонь. Да, кажется, девушка сделала тот самый первый шаг, который требовался Рейвану, но что её удивило? Ответ, как оказалось, был более чем рядом: глаза. Печати проклятья, наложенные на него отражались в глазах. Причина по которой он стал тем, кто он есть, то, что позволило Рейвану сейчас касаться руки этой мечницы во сне – проклятье, не благословление.
- Глаза, да? – говорил он с лёгкой грустью, даже не пытаясь договорить до конца, словно они должны были понять друг друга без слов вообще. – Не  беспокойся о них, ладно?
Маг не очень любил распространяться о этих печатях: влияние прошлого, следы, оставленные на нём магией, печати были тем, что и вызывало у Рейвана его вечное желание вздремнуть. Подольше и побольше. И, со временем, влияние их становилось всё сильнее, сопротивляться им становилось всё сложнее и, быть может, рано или поздно, он заснёт навсегда, заснёт так, что его ничто не пробудет и окунётся в бесконечный океан чужих снов. И так будет продолжаться ровно до тех пор, пока он не умрёт от истощения.
Но сегодня он помогает не себе, а Феррис. И жаловаться на тяжкую судьбу ему не стоит.
Он поднёс ладонь к глазам мечницы и, прежде чем прикрыть их, произнёс:
- Закрой глаза и думай о чём-либо, что не связано с этим местом. Не смотри вокруг. Всё будет в порядке, правда.
Ему нужно было сделать так, чтобы Феррис не думала об этом тренировочном зале, чтобы её разум освободился от заполонившего сознание страха, пугающего образа созданного этим кошмаром. Феррис сама должна была преломить ход кошмара, маг лишь намеревался подтолкнуть её в нужном направлении.

Похоже, что всё получалось как никогда хорошо. Несомненно, между ним и Феррис проскальзывало недоверие, она отказывалась доверять кому бы то ни было. Это было понятно, оправданно. Рейван бы тоже не доверял незнакомому человеку, который вот так запросто советует тебе как быть. Он бы не доверял незнакомцу, если бы считал того плодом воображения, ещё одним порождением кошмара.
Прийти вот так, предложить помощь, надежду, а, потом, бросить одну, задыхаться в пустоте – это был бы ужасный, жестокий шаг. Шаг, который бы позволил тьме поглотить сознание, ведь нет большего страха, чем страх одиночества. Мы всегда стремимся к кому-либо, всегда стремимся быть с кем-либо, одинокие создания обречены на безумие. Остаться с самим собой – верный путь к безумию, отчаянию, к забвению. На свете не существует одиноких, ибо если у тебя никого нет – тебя не существует. Ты не жил, тебя не помнят, ты не останешься ни в чьей памяти. Каждый жаждет жить вечно, так или иначе. Другие – это самый простой способ увековечить своё имя. Даже жаждущий общения монстр, чудовище или демон будут одиноки. И этот одинокий демон отдаст всё ради того, кто назовёт его другом. Чего там, он отдаст даже себя появись на то необходимость.
Феррис закрыла глаза и, похоже, действительно задумалась о чём-то совершенно отличном от того, что их окружает. Стены пошли рябью, словно противясь изменениям, они извивались, отказываясь менять форму. Устойчивый, цепкий кошмар, который не способен перетечь в нечто новое.
Раз он не может измениться – придётся его разрушить.
Сноходец не делал никаких пассов руками: его руки и так были заняты. Тесный контакт был важен. Не потому, что того требовала магия, скорее, потому, что контакт был важен психологически. Доверие. Касание – ключ к доверию. Когда мы ощущаем чужое тепло, тепло согревающее нас и дающее надежду, ощущаем его мы как некий проблеск в царстве мрака. Рейван был отдушиной, способом отключить Феррис от кошмара. Её мысли и фантазии – это лишь мысли,  сноходец был концентратором, фокусом.
Но даже изменения нужно подтолкнуть. Если он хочет расколоть этот кошмар, то ему нужно направить течение сна в нужную сторону, то нужно легонько направить его… ударом. Маг топнул ногой, несильно, но достаточно звонко стукнув каблуком.
И мир треснул.
Не было никакого звука: лишь от точки его удара о землю медленно тянулась паутина трещин, раскалывая нежелающий прогибаться под приказы своего создателя мир. Раскалывал неумолимо и безжалостно, покрывая сеткой трещин уже не только стены, но и просто воздух вокруг. Витиеватая сеть трещин превращала этот кошмарный мир в нечто устрашающее. Казалось, что ныне наступал конец света и будущего никогда не будет. Нет, будет. Ибо за этими стенами, за отпадающими, словно старая, высохшая штукатурка кусками пространства проскальзывали отблески синего. Кажется, этот сон будет лучше предыдущего и он гораздо сильнее демонстрирует желание этой мечницы вырваться из порочного круга кошмара.
Маг топнул ногой ещё раз и волна, прошедшая вокруг взорвала треснувший мир на тысячи осколков. Тысячи тысяч осколоков, мелких словно чешуя, рассыпались в разные стороны, упали вниз и скатились в окружающее небольшой пляж море.
Что характерно – это был маленький остров, окружённый бесконечной, нежно-бирюзовой гладью воды. Тихое, спокойное море, неспешно накатывающее на заполненный золотистым песком пляж. И рядом, словно показывая обжитость сего великолепного места, была коробка с неизвестным магу содержимым. Даже он не знал как именно будет выглядеть то место, в которое он попал вместе с Феррис. Ведь сон создавала именно она, а Рейван… Рейван, как и прежде, не всегда менял этот мир, нет: проще было подтолкнуть его в нужное направление.
- Красивое место.
Голос мага словно разрушил тишину, стоявшую вокруг до сего момента и в этот мир ворвались звуки: шум волн, шелест перебирающего волосы ветра, запах морской воды. Действительно красиво – Феррис стоило увидеть то, к чему она так стремилась. Рейван медленно убрал руку с её глаз и, всё так же улыбаясь, произнёс:
- Можешь открывать.

Результат был на лицо. Как бы ни цинично это звучало, но Рейван добился именно того, чего хотел добиться: Феррис была спокойна и она… доверяла ему? Это радовало. Как уже говорилось, сноходец делал это именно ради мечницы. Не потому, что её спокойствие было бы ему полезно и выгодно, что ему ещё нужно было разговаривать с нею, о нет. Такой циничный взгляд на вещи прививался Орденом быстро и на удивление легко. И это было неприятно, так как Веремар был всё-таки магом по своей натуре добродушным. Не добрым самаритянином, но и не циничным, холодным, расчётливым мерзавцем. И подобная предательская мысль, проскользнувшая в его разум, не могла не разозлить сноходца своей неуместностью и неправильностью. Он возмутился, но понимал, просто никогда не ассоциировал себя с орденом слишком тесно. Любой взрослый человек понимает необходимость прагматичного и циничного подхода  ибо таковы реалии жизни, но возводить подобное  мировоззрение в абсолют? Никогда.
Мир вокруг выглядел… привлекательно. Островок безмятежности в океане шумного спокойствия. Никто никогда не задумывался, почему всех так успокаивает шум волн? Спокойный, тихий, умиротворённый шелест воды, омывающей берег. Может, он шепчет нам о неизбежности? О вечном, незыблемом спокойствии и неизменности, может, он просто шепчет, шумит приятно лаская наш слух. Любой из ответов, пожалуй, будет правдивым, как и любой из ответов сочтут неверным – восприятие мира весьма субъективная вещь и только когда ты смотришь на что-то, что относится к первостихиям, чему-то, на чём зиждается мироздание, ты, обычно, видишь то же, что и тот, кто стоит рядом с тобой.
Всё-равно, мир вокруг выглядел великолепно, а Феррис была великолепным дополнением созданного образа. Её уместность мало удивляла, конечно. Всё-таки, этот мир был её творением от начала и до конца. Неспособный создавать нечто живое, маг никогда не считал себя соавтором тех прекрасных сновидений, что создавали люди окружавшие его. Это расстраивало, но позволяло по-настоящему любоваться на создаваемые людской фантазией миры. Увы, в отличие от этих людей, живущих своими снами по-настоящему, Рейван не умел жить во сне. Он пребывал в нём, путешествовал по ним, но никогда не жил и, как следствие, он не умел вдохнуть в сон жизнь. К сожалению, это тоже была плата за полученную им силу. Он мог бы повторить этот сон до мельчайших деталей позже, когда пожелает. Но без автора, без того, кто вдохнёт в этот сон жизнь, создание Рейвана останется лишь пустышкой. Каркасом, красивым фасадом без искры. Волны всё так же будут биться о берег, но не будет того ласкающего слух звука. Чайка будет кричать рядом, но она всегда будет кружиться по одной и той же траектории. Мир застынет без автора, мир будет столь же статичен и жесток, как и прежний кошмар Феррис.
Лучше белесая пустота.
А ещё лучше – чужие сны. Утратив возможность творить, Рейван мог только наблюдать. Бывать в тысяче снов, запоминать самые яркие. Сон о рыжеволосом парне, который беспрерывно сражается с огромными и злобными врагами, сон о прихорашивающейся девушке, сон о молодом человеке, окружённом женщинами “за тридцать”, каждый сон по-своему красив и уникален, ибо каждый сон – окно в человека, в его желания, страхи и мечты.
Этот сон вполне мог быть похож на Феррис. Да и был похож: во всех её снах тематика была одна и та же. Одиночество, спокойствие. Будь то блаженная безмятежная тишина или тягостное молчание, будь то гнетущая пустота или грустный звук ветра. И одиночество.
Ничего и никого вокруг.
Как ошибались те люди, говорившие, что эта Феррис слишком много о себе мнит и никого не подпускает. Ждёт, мол, принца и героя. Нет. Глупцы.
Не в ожидании героя дело, отнюдь не в этом.
- Я? – пожалуй, сейчас Рейван разрушил некое очарование момента, переспросив Феррис. Погрузившийся в раздумия, он не сразу среагировал на вопрос мечницы, сконцентрировавшись на тех ощущениях, что дарило ему прикосновение девушки. И её внутренний мир. Грустный, но красивый.
- Райнер. – маг опустил взгляд и понял, что всё-ещё держит в своей руке руку Феррис. Это было приятно, всё-таки, мечница была привлекательной, красивой. Именно такие девушки нравились магу: светловолосые, высокие, стройные. Потому-то держать её за руку было более чем приятно, но, смущённо кашлянув, маг неохотно разжал пальцы.
- Райнер Лют и я… - маг выдохнул, явно не зная как продолжать. Это была проблема, да. Как она отреагирует на известия о том, что её искал сноходец? Подумает, что он помог с её проблемой только из корыстных целей? Ему бы такого не хотелось. Он не настолько плох.
- Это, ведь, не лекарство, знаешь ли. – Вздохнув, произнёс маг. Он кивнул в сторону, указывая на море, явно намекая на то, что окружало их вокруг. – Кошмары никуда не денутся сразу. С первой попытки с ними не справиться.
Это было правдой. Цепи, которыми привязывал к себе Феррис тот тренировочный зал, были крепки и сильны, их не разорвать одним усилием. Это было бы не под силу Рейвану, не под силу никому.
- Но ты не беспокойся, хорошо? Я могу помочь тебе с этим если ты захочешь.
Впрочем, маг даже мог бы не спрашивать её согласия. Нет, не потому, что он был уверен в ответе, скорее, потому, что помог бы даже против её воли. Он не мог позволить человеку вот так вот, запросто, себя сгубить, а прекратить всё после одной попытки… в общем, это была бы та ещё глупость. Нет, взявшись за дело, маг довёл бы его до конца. Так как это правильно, а родители приучили его поступать правильно и отвечать за свои слова.

Ей понравилось, похоже. Его имя. Впрочем, оно многим нравилось – везучий этот человек, Райнер Лют, раз родители наградили его столь приятным для окружающих имечком. Рейван, вот, таким похвастаться не мог и даже немного переживал по такому поводу. Нет, правда, он представлялся Райнером не потому, что скрывал своё имя, скорее, потому, что оно было более благозвучным. Это не отдающее деревенским “Рей”, а нечто благородное и немного таинственное, связанное с путешествиями и дорогой, пылью оседающей на плаще. В общем, подходило благородному путешественнику, а не сонному парню. Впрочем, можно бы было абстрагироваться от ограниченного материального мира и подняться ввысь, сказать, что Рейван – благородный путешественник по снам, что это имя ему более чем пойдёт и станет близким, подходящим. Может, так оно бы и было, но Веремар считал иначе, хотя и называл себя “Райнер”. Ему не мешало, а так, если подумать, что есть имя? Набор звуков по которым кто-то определяет кого-то. И кому как не нам решать как себя определять. И если хочешь, чтобы тебя звали Райнером – пожалуйста, называй себя им и сам. Рейван и называл. Он был не против, но, повторимся, ему всё-равно было немного обидно.
Да, он знал, как звали мечницу, конечно, это наталкивало на определённые мысли, и он бы очень удивился, не обрати она на это внимания. Эта деталь, знание её имени, была более чем очевидна даже для простого человека. Нет, конечно, всё можно бы было списать на магию, но подобное оправдание – удел ленивых и непроницательных. Была ли такой Феррис? Это ещё предстояло проверить.
Поэтому он кивнул в ответ на её слова о том, что он знал. Даже ничего не говорил: просто кивнул и снова слегка улыбнулся. Вообще, Рейван любил улыбки – нет ничего лучше и нет ничего проще. Улыбка не стоит денег, улыбка часто настраивает на правильный лад и упрощает общение. Улыбка – это… улыбка. Это проявление дружелюбия. Рейван хотел быть дружелюбным и старался всем показывать свою безобидность, не потому, что опасался там чего-либо, боялся боя или просто трусил. О нет, ни в коем случае. Причина была лишь в том, что сноходец находил ссоры беспокойством не стоящим затрачиваемых на него забот. Проблемы, морока – вот причина, по которой Рейван не любил конфликтов. Ну и ещё сама натура мага. Ссоры – это не его.
Зря, в общем-то, он сказал Феррис про то, что этот сон – не панацея. Нет, точнее, ему нужно было преподнести это как-то помягче, чем бросить вот так, между делом. Словно он говорил не что-то такое страшное, а так, мелочь. Плюнуть и растереть, ага. Эта новость действительно её напугала, потому-то он и успокоил её, улыбаясь словно некий доктор, участливо, но без типичной докторской отстранённости и холодности.
- Могу. Я бы не стал помогать тебе, не рассчитывай избавить от этого. Просто процесс будет… долгим.
Сноходец вздохнул и покачал головой, явно останавливая её от продолжения. Всё всегда становится плохо, если заходит разговор об оплате. Расплата превращает помощь в корыстную продажу услуг, чего тот кто называл себя Райнер никогда не любил.
- Попрошу. Одну только вещь. – маг наклонился и взял в ладонь горсть песка, медленно разжал пальцы и смотрел за тем, как тонкий ручеёк маленьких золотистых песчинок воссоединяется с песчаным морем. Длилось это недолго, он как раз дослушал Феррис и был готов ответить на все её вопросы. Вздохнул и огляделся. Потом, он взъерошил пятернёй волосы и пригладил их.
- Взамен… Это красивое место, Феррис, правда. Мне тут нравится. Так что… ты не будешь против, если я буду иногда приходить сюда? Это будет твоей благодарностью за помощь со снами.
Он пригладил складки на одежде, явно немного нервничая: вообще, он не привык когда ему задают вопросы. Наверное, чувствовал себя несколько неловко. Особенно, когда он не знал, как преподнести это Феррис.
- Да. Ты права, я тебя действительно искал. И мне действительно нужна твоя помощь – тут уж врать не буду. Я… В общем, это связано в тех событиях, в которых ты принимала участие будучи в Онибасе. О стычке с магом по имени Джерард. Я наводил справки о нём и наткнулся на твоё имя…
Сноходец кашлянул и провёл рукой по волосам.
- И я бы был очень благодарен, если бы ты рассказала мне о тех событиях и о той встрече. Потому, что я хочу отыскать этого мага. Поможешь? Я бы был очень благодарен тебе, правда.
Рейвану хотелось разграничить две вещи в общении с этой мечницей и он явно дал понять ей это, сначала заговорив о помощи и благодарности за неё, а, затем, и только затем – о помощи с её стороны.
- А, вот ещё. Феррис, по поводу изменения снов. Как бы тебе сказать… Я почти ничего не делал.  Правда. – Маг снова улыбнулся и прежняя рассеянная задумчивость и серьёзность опять пропала с его лица. – Ты меняла свой сон, а не я. И  ты могла бы сделать это и без моей помощи, но не  так быстро… Если научиться этому, то моё присутствие будет уже не так необходимо. Хочешь, я попробую тебя научить?

Всё-таки, Рейван действительно беспокоился по поводу того, как Феррис воспримет его слова и не слишком хотел выглядеть человеком, который ненавязчиво предложил бы своеобразный бартер: он помогает исцелить Феррис, а она рассказывает ему о Джерарде. Нет, он, ведь, действительно был не против помочь. Для него это не было проблемой или даже просто тратой времени. Разве сложно приходить к Феррис когда та спит? Учитывая, что маг совершенно искренне считал, что благодаря своему проклятью имеет полное право спать, когда и сколько вздумается, то помогать ей с тем, с чем он мог помочь – проблемой не было. Это не отнимало силы, не тратило много времени, это вообще практически ничего не стоило постоянно спящему сноходцу. Несомненно, помогай он этой мечнице там, в реальном мире, то оценил бы свои услуги более дорого: не было ничего хуже для Веремара, чем работать на кого-то физически и, вообще, шевелиться, ходить куда-либо и заниматься трудом так или иначе не связанным с дремлением. Потому, что это проблемы и, потому, что магу было лениво. Лень – чудовищный порок, по крайней мере, так считают многие, а вот сам Веремар лень пороком не считал. Нет лучшей причины для кого-либо, чем лень, чтобы заставить этого самого “кого-либо” придумать нечто такое, что будет делать вашу работу за вас самих. “Лень – двигатель прогресса!” – Так маг считает и такого принципа придерживается, хотя сам, чего уж там, предпочёл бы не делать даже тех самых приспособлений, которые бы обеспечили его заслуженным отдыхом.
- Феррис, я, уже говорил, что не стал бы помогать тебе, не рассчитывая довести дело до конца? – Казалось, маг даже разозлился, по крайней мере слегка насупился, но достаточно несерьёзно. Затем Веремар быстро вернул на лицо дружелюбную улыбку. – Конечно, я буду приходить к тебе. Если ты  этого пожелаешь.
Маг подумал немного и склонился и стал медленно, словно выплавляя нечто в песке, выводить затейливые закорючки. Почерк у него был более чем отвратительный. Наверное, именно поэтому, написание указательным пальцем на песке было для него, скажем так, благом: большие буквы, из тех, что похожи на буквы только учащегося писать человека, узнаваемые, простые и грубые. “Райнер”. Маг удовлетворённо посмотрел на результат своего труда и выпрямился, явно потеряв интерес к своей писанине.
- Райнер. Имя, которое позволит тебе позвать меня. Не стесняйся его использовать, ладно? – Маг ободряюще улыбнулся и провёл рукой по лицу, словно стирая эту улыбку. Ему предстояло выслушать рассказ Феррис со всеми подробностями которые она сочтёт использовать в этом самом рассказе.
А ещё он принял предложение Феррис и сел рядом, внимательно, не перебивая, слушал её. Услышать каждую деталь рассказа более чем важно, тем более.
- Нет-нет. – Маг даже взмахнул рукой, скорее останавливая и не давая Феррис закончить своё ошибочное суждение о бесполезности предложенной ею информации. – Ты не права. Как раз многое оказалось полезным. У тебя есть карты этого белобрысого? А ты…
Маг повернул голову в сторону, словно раздумывая над тем, что скажет дальше и, затем, опустил взгляд на коробочку. Только потом он вспомнил, что был не против того, чтобы узнать о том, что же именно там лежало. Как оказалось, данго. И, учитывая нереальность сна, данго были бесконечными. По крайней мере, было бы очень неплохо, если бы всё так и было.
- Ты их так любишь? – маг кивнул на коробку. – Данго?

Похоже, что он пока хотел дать себе как можно больше времени на раздумья. Карты ему бы очень пригодились, но не потому, что он ожидал увидеть то, как они работают, нет. Карты могли бы помочь ему отыскать их владельца, а если владелец был связан с искомым преступником, то он бы был чудесной зацепкой, ниточкой, которая бы позволила магу ещё на шаг приблизиться к своей цели.
Сейчас он раздумывал над двумя вариантами действий: оставить всё как есть, искать некоего белобрысого по самым грубым приметам. Это могло бы занять целую жизнь. Либо попросить Феррис сопровождать его в чехарде по снам. Это бы тоже заняло огромное количество времени, но искать было бы проще и, одновременно, сложнее. Феррис знала ка он выглядит, но без нормального якоря, привязывающего этого человека, вещи, что могла бы быть с ним связана, они бы бегали по снам белобрысых как минимум несколько месяцев. Наличие этой мечницы, хотя бы, гарантировало то, что Рейван узнает этого человека. Нет, можно бы было, конечно, попросить её вспомнить, как он выглядел а потом вытянуть это из памяти девушки, можно было вообще просто вытянуть – в этом даже не было ничего грубого или неудобного: сознание Феррис так или иначе помнило спутника Джерарда, а, значит, просто хранило в себе воспоминания и материализовать эти воспоминания было делом несколько хлопотным, но не нереальным. Создавать вещи неодушевлённые, типа тех же данго, вытягивая вкус и знания о том, какие они должны были бы быть представлялось процессом более простым. Не восстанавливать мелочи, детали, только вкус. Данго были данго, а белобрысый, в первую очередь, был человеком. Любым живым существам было гораздо проще ассоциировать нечто меньшее с чем-то большим. Яблоко – яблоко, а Феррис – человек.
Был ещё один, не менее наглый вариант. Попросить Феррис о встрече. Не во сне, а в реальности, попросить её отыскать карты и побродить с ним по снам. Если они будут рядом, то даже водить её за собой будет гораздо проще и удобнее – чем ближе и теснее тела реальные, тем легче использовать свою магию для хождения по снам с кем-либо.
Рейван мог собирать в одном сне десятки людей. Удалённые обсуждения важных вопросов Ордена происходили именно с его помощью. Никто иной в Ордене банально не мог предоставить возможность магам и не-магам встретиться и обсудить важные, необходимые вопросы не затрачивая сил на магическую связь.
Потому, наверное, Рейван и был ценен этому чёртовому старику Рю.
И ещё он понимал, что Эрис не откажется. Не сейчас, когда она испытывает острое чувство благодарности за помощь с её кошмарами. И будь у него желание - он бы вполне мог сыграть на этом чувстве благодарности. Глава Ордена, оказывается, умудрился изменить своего подчинённого даже больше, чем тот ожидал, раз Рейван стал всерьёз задумываться над таким вариантом.

Хотелось ему сказать Феррис о том, что магом для получения тех навыков, о которых говорил Рейван быть не обязательно, но он промолчал. Может, потому, что хотел, чтобы Феррис звала его в тех случаях, когда ей нужна помощь?
Нечто странное кольнуло его в районе затылка, и он невольно поёжился, проведя по нему пятернёй. Он словно ощутил на себе пристальный девчачий взгляд. Похоже, он даже знал, чей и едва подавил желание обернуться. Чтобы хоть как-то отвлечься, он решил ответить на последний заданный  Феррис вопрос, предварительно, как и ранее, начав со вздоха.
- А я... я ищу этого Джерарда. Чего уж скрывать. В конце концов, за информацию о нём обещано немалое вознаграждение.

Создавалось впечатление, что любовь Феррис к данго имела под собой некую почти религиозную основу. Именно такой свет, свет божественного благословления и надо рисовать на ликах святых – свет внутренней, возвышенной любви. Свет истинной преданности и верности своим идеалам.  И не смотря на своё неземное великолепие, свет быстро угас стоило ей бросить взгляд на коробку с её излюбленной едой. Что же её смутило?
“Иллюзорность.” – Маг был доволен своей догадкой, хотя, честно признаться, это даже и не догадка вовсе, а простое умозаключение. Её смутила нереальность мира, что, на самом деле, не так уж и удивляло. Мало кто сможет нормально воспринимать происходящее после недавно пережитых событий и, самое главное, воспринимать в правильном свете. Чего она боялась? Ответ был на поверхности – слабости. Все они, с кем маг встречался в этом причудливом, подвластном ему мире, боялись собственной слабости. Рейван Веремар был тут не только гостем и путешественником, нет. Он мог быть тут чем-то большим, достань у него наглости себя так называть.
Рейван Веремар мог быть в мире снов богом.

Фантазия ограничена лишь рамками того, что мы называем разумным. Так или иначе, но мы верим в физические законы и наши фантазии так или иначе от них отталкиваются. Кто-то мечтает летать, но это, также, означает и победу над силой притяжения, кто-то мечтает ходить сквозь стены, кто-то мечтает получить невероятное могущество, стать, к примеру, драконом. Но все они всё-равно продолжают мыслить в рамках физического мира и они ограничены своей верой в реальность. В мире снов реальность – не более чем тонкий слой бумаги, отделяющий тебя от истинной силы. Ибо во сне сам Рейван мог делать всё то, о чём мечтали эти люди. И пусть они ехидно говорят о том, что всё это – ложь, всё не правильно, что он обманывает самого себя. Обмануть себя невозможно, ведь если ты веришь в то, что говоришь или о чём думаешь – ты прав. Независимо ни от чего, ты прав. И твою правоту или неправоту невозможно доказать.
Впрочем, вера всегда штука странная и малопонятная.

Беспокойство Феррис импонировало магу. За него редко беспокоились по-настоящему, а её слова были более чем исскренними. Или так казалось? Может, потому, что это был вывод, основанный на глубоком анализе ситуации глазами очевидца? В любом случае, магу было приятно, что его отговаривают, хотябы потому, что это заставляло чувствовать себя нужным. То, что тебя считают кем-то важным – более чем приятные ощущения и против подобного никто спорить не может. Или не станет? Впрочем, тут, в основном, зависело от личного мнения объекта заботы и, в данный момент, это был сам сноходец.
Потому-то ему это и льстило. Несомненно, возможно, это была лишь благодарность за его помощь и остаточное влияние той благодарности, а, может, чувство не имело ничего общего с тем, что произошло совсем недавно. А, может, никакого подтекста в совете Феррис не было.
Вздохнув, маг отвёл взгляд в сторону, словно не выдерживая взгляда мечницы и пробормотал, впрочем, достаточно громко:
- Если бы можно было отказаться.
Затем, его голос стал более бодрым, словно он опомнился и одёрнул себя за непозволительно унылое мышление.
- Впрочем, его не обязательно ловить – только узнать где он и узнать о его состоянии. Сражаться с ним я точно не собираюсь.
Не хватало ему ещё сражаться. Во-первых, это была морока и даже Рю бы не заставил Рейвана пойти в бой чего бы о себе этот проклятый драконолюб не возомнил, а во-вторых, сноходец реально оценивал свои собственные шансы. И если бы в мире снов у него была вполне себе реальная возможность победить Джерарда, то в реальности, а она, что ни говори, сказывается посущественнее, чем сны, шансов у Рейвана было настолько мало, насколько… насколько был шанс увидеть Рю в розовом балетном платьице.

Вот.

Эта мысль заставила мага улыбнуться, и он откинулся на спину, заложив руки за голову. Чего-чего, а беспокоиться о том, что он испачкается не было необходимости.
- Ты более чем права, Феррис…
Это бормотание было, скорее, предназначено для самого сноходца, чем для мечницы и Рейван затих. Помолчал. Молчал он недолго, смотря на небо, прокручивая дальнейшее развитие разговора в голове и прикидывая свои шансы на успех. После слов девушки он стал ощущать неуверенность в своём будущем. Впрочем, он ощущал её и ранее, но не так остро.
Молчал он действительно недолго и, словно решившись, но не отрывая взгляда от бесконечной синевы неба, произнёс. Несколько нерешительно, медленно, словно сомневаясь в своей просьбе.
- Феррис, если бы… Если бы я попросил тебя о помощи? Что бы ты ответила?
Маг не стал уточнять какой именно, прекрасно понимая, что мечница более чем способа будет догадаться о всём сама.