- Осмотреть оружие?
Поединок намечался впечатляющий: боец версус боец. Обычно в таких ситуациях оружие играет далеко не последнюю роль. Джерард это прекрасно осознавал. И, являясь подрабатывающим на турнире судьей, как маг S-класса, не мог не согласиться с тем, что подозрительное оружие необходимо проверить. Мужчина кивнул в ответ на слова мальчишки на побегушках, которых на Арене водилось достаточное количество, после чего, заложив ширококостные ладони в складки рукавов, неспешным шагом двинулся вперед. Привычная уже маска скрывала лицо, а, значит, его тайна навсегда останется с ним.
Все дальше, все темнее коридор. Фернандес мимоходом думает, что все это выглядит слишком подозрительно, но не сбавляет шага. Впереди брезжит свет, там его должны ждать. И, кажется, совсем подать рукой до цели, как некая тень преграждает путь. Мастер замирает в покое, ожидая слов объяснений. У него не так много времени перед боем, чтобы тратить его на просьбы покинуть пусть.

Джерард не двигался с места, пока слушал слова незнакомца. Тот неголословно дал понять, что знает о настоящей личности Фернандеса. Откуда? Что было в прошлом? Может, этот человек и выведет на чистую воду то, что сейчас скрыто под трясиной? Такой шанс нельзя было упускать. Хотя, сказать откровенно, манера разговора настораживала и отвращала: интонации, подбор слов, жесты,- все это выдавало собой человека, стремящегося получить свое любой ценой. Не самый плохой мотив, если не со злыми целями. Здесь же Фернандесу почудилось, что он видит перед собой гиену, поглотившую несколько других, разросшуюся вширь. Яркое ассоциативное мышление, которое редко обманывало. Что-что, а, имя в своей душе корень зла, ты всегда можешь увидеть подобный в другом человеке. Этому не учат, это не приходит с опытом, это врожденное. Подобно этому львы, зачуяв сородича, либо рвутся в бой либо обходят территорию прайда стороной. Бывший консул не был уверен, на чьей стороне сейчас прайд, тем более, что не понимал, что от него хочет этот человек, не соизволивший даже представиться. Видимо, он считал, что в представлении не нуждается.
Мужчина прислушался: шагов позади слышно не было, они были совершенно одни в этом темном коридоре и могли говорить спокойно, не опасаясь того, что будут подслушаны. Однако факт того, что его распознали, удивлял. Учитывая свойства маски, тому могло быть лишь одно логическое объяснение: некто заранее вызнал его подноготную, а уже это точно следовало перепроверить. Никому нельзя доверять - этот урок Фернандес вынес давным-давно и зазубрил наизусть.
- Протекция? - Эхом отозвался Джерард. Для начала необходимо было выяснить все составляющие, а потом уже переходить к детальному разбору ситуации.

Незнакомец уже не намекал, он говорил открытым текстом. Джерард не был хмур, он был более, чем хмур. Если бы внутреннее состояние отражалось на внешнем, во все стороны бы поползли куски теневого полотна, которым мужчина мог управлять что по мановению руки. На секунду после слов о прошлом показалось, что тени в коридоре стали живее и будто зашевелились, стянувшись в тугой комок змей, окружая двух людей со всех сторон. Но видение было мимолетным, что заставляло усомниться в его правильности. На него явно пытались воздействовать тем, что было в арсенале. Быть марионеткой в чужих руках Фернандес не любил: он смутно осознавал это, сам до конца не осознавая, откуда столь стойкая неприязнь. В любом случае, происходящее отдавало дешевой комедией.
- Наша гильдия слишком малочисленна и нова, чтобы иметь какой-либо вес в Консульстве. Нам не нужно его пристальное внимание. Мое прошлое же касается лишь меня и никого больше.
Джерард сделал несколько шагов вперед, явно показывая, что собирается продолжить свой путь.

Дрожь. Вот, что наполнило тело, когда этот странный и непонятный голос воззвал к самому сердцу, к самой душе. К тому, что давно и надежно было скрыто в глубинах подсознания. Тот жуткий страх и раскаяние, которые преследовали его вместе с заходом солнца, то, что заставляло просыпаться в холодном поту, обхватывая ребра пальцами до боли, впиваясь в кожу до крови. Воспоминания, кровь - повсюду кровь. И он посреди всего этого. Он смеется, он хохочет, когда вокруг рушатся стены и падают люди, когда рождается новое, огромное зло... зло, ради которого он жил и которое создал сам.
Фалангами по гладкому дереву маски, словно царапая сквозь ткань перчаток. Углы рта кривятся, идут вниз, дыхание чаще. Оно там, где-то, мечется, ревет, хочет наружу. Оно - это он, часть его. Часть, которой не хотелось вспоминать. Думал ли Фернандес о том, что, убил множество, сгубил десятки, а, может, тысячи жизней?.. Чаще, чем думал о чем-либо еще. Жарко в горле, трудно дышать. Пересыхает.
На плечо ложится ладонь - крепкая, с хорошей хваткой. Катализатор. Джерард не отдает себе отчет в том, как хватает запястье, с силой выкручивая, оборачиваясь к своему "собеседнику". Что такое чужая жизнь? Что она значит? Этот человек перед ним. В темноте он так жалок, так прост в своих попытках манипуляций... "Да кто он такой, чтобы подходить к нам?.. Хочешь, убьем его? Давай. Он стоит на нашем пути." Полубезумная усмешка, чувствуя, как горит на лице печать, данная от рождения, черно-фиолетовая тень по крапинке, по маленькому движению заполняет радужку глаза. Мягко, осторожно, неуклонимо.
- НЕ, - "ну же",- СМЕЙ,- "убьем его",-...
Взгляд падает на тень, сползающую по запястью, переползающую на рукав незнакомца. Джерард... осознает. Душное дыхание. Отшатнуться, не веря в то, что происходит. Эта жажда крови, жажда видеть, как рука заполняет свободное пространство под ребрами, как хрустят кости под ладонями. Как весь мир окрашивается в идеально красный цвет, а после погружается в тень. Фернандес задыхается злобой и жаждой, тяжкий хрип-стон вырывается из груди. Мастер делает пару шагов назад, прислоняясь к стене коридора, хватаясь за мантию, сжимая в кулаке ткань. Это надо прекратить, хоть как-то. Эр...за... Что со мной. Почему я так... хочу этого... Лицо, искаженное гримасой отчаянья, не увидит никто. Но колебания в силе, волнами идущие до самых трибун, дающие земле дрожь, ощутят все. Ощутят и ужаснутся мощи, заключенной в одном однажды умершем теле.

that boy is a monster (c)
Сгребают в охапку, Джерард ощущает это, где-то далеко, не здесь, словно эта рука коснулась его из другого мира. В бесконечной тьме она вдруг распорола пространство и, схватив, подтащила к чему-то, что является здесь инородным. "Что оно делает здесь? Оно не наше. Давай уничтожим это? Оно нам мешает". "Нет, нет... не... надо... Оно... теплое?" "Оно мешает нам."
Все чаще дышится, все тяжелее удерживается то, что рвется наружу. Эта цепь - она так коротка, ее свобода определяется лишь силой воли, шаг до безумия и вечность до бедствия. Сдержать ли?.. А там говорят. "Друзья? Кто это... мы не знаем их". "Друзья... Эрза... твой свет. Эр...за... такое знакомое имя. Алое. Как цвет твоих волос..."
Даже под маской слышно дыхание - горячее, отрывистые жесткие слова на выдохе, эхом долетающие до сознания. Ладонь отпускает ткань мантии и теперь мягко поднимается вверх - к горлу незнакомца. Она уже у ворота, по-паучьи легко находит сонную артерию, почти ласково касаясь ее фалангами. И откуда он знает, как выглядит то, что там внутри? Даже под воротом... разве может это остановить? Узкое, мокрое, теплое. Смерть - это нечто гораздо более интимное, чем может показаться. Там, в горле, дрожат связки, извлекающие и формирующие звуки, тембр голоса, трепещут крыльями. Джерард зачарован своими видениями - он знает, как выглядит каждый звук там, изнутри. Когда плотно сжимаются губы, зубы касаются друг друга, пробегает по небу сигнал,- все это так низменно, противно и завораживающе. "Тише, тише, смотри, как оно пульсирует. Как легко пережать. Хочется, тебе же хочется?.."
- И...мя,- вторят пересохшие губы, растягиваясь в дикой усмешке, тихо, почти нежно,- Бринг...
Пальцы в опасной близости от горла. Он много говорит, так много, что ладонь уже полностью покрывает кадык, а он все еще не замечает - или не хочет замечать. Взгляд напротив открыт, чист и полон решимости. Он уже не юлит. Понял ли, что бесполезно?.. Неважно, как все это уже давным-давно неважно.
Когда наклоняешься настолько близко, это расстояние называют дальностью поцелуя. Именно так легче всего покончить с чужой жизнью. Резкий ухват - чужое горло сжимается, удерживая под подбородком, Джерард поднимает его в воздух. И замирает.
"Убьем его". "Сигрейн.... что это за... имя?"
- К-кто я,- когда губы улыбаются дико и сумасшедше, а из глаз течет вода - это что-то да значит.

Хлесткий пропущенный удар, выворот руки. Джерард не мог сказать, что он слаб: уж этого за ним никогда не наблюдалось. Рассеян? Возможно.
Фернандес не оказал абсолютно никакого сопротивления, когда руку заломали. Он был настолько поглощен внутренними переживаниями, что даже не прочувствовал, а осознал боль в плече только вместе со звуком надсадного холодного голоса. Тени прошлого, воспоминаний сейчас кружили подобно черным ястребам, не позволяя думать остро, прытко, как того требовала ситуация. Слишком много того, что еще только стоит пережить, слишком много того, о чем надо бы молчать.
Бахвальство, нахальство... что еще покажет ему этот странный человек, которого так легко ненавидеть? Ответы всегда так далеки от того, что хотелось бы услышать. Глубокий вдох. Вместе с ним по рукаву от шеи сбегают узорные фиолетовые тени, цепляющиеся за манжету незнакомца, "Бринга". Оставаясь в складках, они сворачиваются плотно веревками вокруг кисти, готовые разорвать ее в любой момент и... пружинят. Так, чтобы человек отлетел к другой стене.
Фернандес выпрямляется. Осанка - та, за которой идут как за неоспоримым лидером, то, что всегда было в нем.
- У меня нет на это времени. Я выслушаю тебя... позже. После боя. В пабе.
Мужчина разворачивается, направляясь обратно к малой арене. Сегодня ему как никогда везет на нападения.

12:00; Паб Арены
- Что тебе нужно?
"Надеюсь, ответ будет конкретен, а не как то было раньше. В абстрактности силы нет". Фернандес складывает ладони домиком, устраивая на них подбородок, совсем как в старые-добрые времена, которым, возможно, еще суждено вернуться. Напротив него сидит тот самый человек - Бринг Стабити, который с ярой настойчивостью пытается чего-то добиться от мастера Песцов. А стоит ли овчинка выделки? Это, видимо, и предстоит узнать. Сегодня. Сейчас. А когда еще?

- Сильвер Рю... - Эхом откликнулся Джерард. Вот, как звали того странного мужчину. А он... он просил, чтобы его спасали? Он готов был ждать своей участи столько, сколько то потребовалось бы. Он готов был к смерти. В конце концов, он уже умирал. Однажды. Он это заслужил, если верить тому, что говорили люди. Так тяжело вспоминать то, о чем не имеешь абсолютно никакого понятия.
- ... мы помогали?
Фернандес задумчиво провел фалангами пальцев по краю деревянной маски.
- Как ты нашел меня? Чары достаточно сильны, чтобы обмануть волшебников даже S-класса. Какого рода была... помощь?
Перед последним словом мужчина ощутимо запнулся, силясь подобрать верный эквивалент. Что, если это вместе с ним они применили Аетхарион? Или еще что хуже? А теперь этот человек хочет пробраться в Консульство? Сиг не мог ничего гарантировать, как не мог дать какой-либо определенный ответ, не зная того, что было ранее. Сейчас ответственность за его решения была бы не только его, но также и его подопечных, о которых Фернандес обещал заботиться. "Эрза... как бы поступила ты?"
Смотреть в полную кружку пенистого. Уж что-что, а пить на публике с такими стремлениями укрыться ото всех было проблематично. Поэтому Фернандес даже не пытался.

Этот разговор казался странным. В первую очередь присутствовало навязчивое ощущение того, что ему задают правила игры, рамки, в которых необходимо действовать. А в рамках было... тесно. Фернандес не выносил ограничений, подобно силе, переполнявшей его, он всегда знал, что может выйти за пределы, сделать гораздо больше, чем позволительно, поэтому не терпел того, когда ему пытались навязать чужие ограничения. Что есть они? Лишь указание, не более, которое можно легко обойти.
Фернандес слушал внимательно. Этот человек знал о его прошлом, мог показать его, но... это великое Но. Слишком неясны были его цели. Сотрудничать с такими неясностями? Риск, притом неоправданный. Взгляд перебегал с одного кольца на другое.
- Сильнее?.. Кто этого не хочет. Большая сила - большая ответственность,- что-что, а это Джерард знал не по наслышке. Кто-то его этому когда-то научил... но сам Фернандес никогда не был учителем. Учителями становятся те, кто исчерпал себя в профессии, кто может лишь передать знания. Должность почетная, но не та, что начертана ему. Передавать секреты мастерства? Мастерства, которое и сам еще не до конца понимаешь? Да этот малый не промах.
- Я не доверяю тебе. И я не могу подвергать людей, доверившихся мне, опасности,- Фернандес отодвинул кружку эля на край стола, выпрямляясь, голос прозвучал ровно, спокойно и холодно. В нем не было былой ярости Сигрэйна, но была его непоколебимая уверенность. Великий Консул не пропал. Он все еще был здесь, в Джерарде, он все еще питал его, он сливался с новой личностью, образовывая кокон чего-то нового и неизведанного. Даже сам Фернандес не мог с точностью сказать, чем закончатся эти перемены и борьба в его душе. Мужчина поднялся, опираясь ладонями на столешницу.
- Я не забуду этот разговор. Я не стану помогать тебе. И я буду следить за тобой,- в голосе скользнула ядовитая усмешка, совсем как в старые добрые времена, - Бринг Стабити. Если судьба связала нас однажды, наши пути еще пересекутся.
С этими словами Джерард развернулся, уходя. У него еще было много работы. И много того, что следовало бы обдумать.