Этот город нависал над ней чередой причудливых башен и наклонных крыш с острой, ощерившейся от погодных условий и времени кладкой черепицы. Отрезал пути к отступлению шеренгами резных декоративных оград, бесконечными осыпающими лестницами и путал паутинистыми разветвлениями узких улочек.
Только тщетно. Она даже не замечала этого. И бежать никуда не собиралась. Потому что сие было бессмысленно и просто не нужно. Сейчас она была зла, и только лишь этим состоянием поглощен неокрепший разум. Это была безмолвная, въедливая злость и весьма концентрированная, которую она взращивала и смаковала от самого начала своего раннего путешествия. Злость, какая зачастую накапливается у тихих психов, выливаясь при появлении малейшего раздражающего фактора. Злость бурлящая. Злость клокочущая. Злость, пропитавшая каждую действующую клетку ее организма.
И вся эта напасть собрана вместе в этой маленькой нескладной девушке, которая подобно серой надувшейся мыши шустро миновала квартал за кварталом. Прохожие, коим не посчастливилось в тот час на нее наткнуться, встречались пламенным колким взглядом, и без лишних слов спешили ретироваться подальше. Уличная живность просто не появлялась. Судя по всему, мысли юной леди были слишком громки и выразительны даже для местных шумных улиц и носили не всегда цензурный характер.
Но яркий внутренний монолог, оригинальные обороты которого мы упоминать не станем, прервался, заглушенный до боли знакомым звуком. И она резко, как по команде, встала. Непонимающий взгляд врезался в гигантский вращающийся маховик, встроенный прямо в лицевую стену ветхого здания, и затормозился на его тяжелой граненой оси. Похоже, она уже дома. Мда… Какая неожиданная приятность. Девушка резко сшибла кулаком крылышко почтового ящичка и таким образом освободилась от остатков накопившего гнева и приобрела очередной синяк. Крыло обиженно заскрипело, вываливая присланную корреспонденцию в ее объятья.
- Развели сырость тут, - напоследок фыркнула она, для пущей выразительности хлюпнув носом. Недовольство было адресовано, судя по всему, погоде, но та, похоже, особо и не возражала. – Того и гляди сама всеми костьми проржавею.
Дверь беспардонно открылась с ноги (что ж поделаешь, ручки-то теперь занятые), и коридор огласился отчаянным пищаньем несмазанных петель. Следом хрипло прогорланилось «до-ома!», и дверь все так же с ноги с разгона впечаталась обратно в проем. Выждав некоторую паузу и насладившись возгласами возмущения, девчушка хмуро сдунула с челки опавшие крошечки штукатурки.
Несмотря ни на что, оказаться, в конце-то концов, дома было приятно. После полного рабочего дня, если так его можно назвать, когда тебя вызывают на предприятие в три часа ночи… После всенародного смятения из орущих благим матом сотрудников и неустанно движущихся частей машин… После главного мех-конструктора модуля, нелогичного и тупого, как компрессная пробка… Чтоб у него в старости все шарниры скрипели.
Нет, несомненно, приятно. Расточать по помещению насыщенный запах черной смоли… Этакий почти что лесной, липкий аромат. И топливный, так и пышущий жаром, с ноткой легкой едкости… Сей божественный состав, сдобренный поверх вышеперечисленного маслянистым фоном, уж не те ли идеальные духи, которые так тщетно пытаются изобрести парфюмеры? Она блаженно зажмурилась перед тем, как прошагать на кухню в компании охапищи писем. Эх, романтика же, да и только.
- Здравствуй, пап, - тон был уважительным и веселым. Даже не оборачиваясь на него, можно было различить улыбку, растекающуюся на лице говорящей. Прогретую теплотой, как лампа накаливания. Взгляд из-под тонких округлых линз скользнул к отцу, который что-то изображал на чертежной бумаге и, видимо увлекшись, на прилежащей скатерти. Далее спешно прокатился по комнате и финально застрял на разложенной шахматной доске и Скиппи, объедающего белого коня. – И тебе привет, Скип.
Задержавшись в дверях на пару лишних мгновений, она далее не замедлила расположиться напротив родителя. Тонкие пальчики в побледневших пятнах от машинного масла перетянули черного слона через добрую половину поля, ставя в крайне недвусмысленное положение враждебного ферзя, и щелкнули по счетным шахматным часам с двумя выкрученными циферблатами. Следом девчушка с уверенностью заняла полагающийся ей кухонный стульчик.
Письма легли на стол невнушительной потрепанной стопочкой. Кое-где запачканные, кое-где замызганные и помятые. Это в принципе было в порядке вещей – вычистится и приведет себя в людской вид она как-нибудь… позже.
- Скиппи-Ски-и-иппи, подь сюды, хороший. У меня есть кой-чего для тебя, - ласково промурчала она себе под нос.
Механическая псина выпустила изуродованную фигуру и бесшумно приблизилась, скаля темную пасть, увешанную двумя рядами здоровенных стальных клычьев. Оказавшись рядом, Скип опустился на скатерть в ожидании дальнейших распоряжений. Челюсть сократилась на пружинах, неприятно лязгнув, а далее с тем же исполнением раззявилась обратно. С одной стороны сей импровизированной «черной дыры», в которой вечно все безвозвратно исчезает, очень мило свесились застрявшие обрывки где-то выдранной проводки, а с другой навязчиво спустился черный раскручивающийся «язык». Помигивая обоими индикаторами на антеннах, пес склонил голову набок и заскулил. Хотя этот звук немного напоминал гул «удивленной» пилы… Здешние обитатели к тому давно привыкли.
Проверка почты всегда проходила достаточно быстро – девушка шустро разрывала конверты… Нет, аккуратной распаковке бумаг ее некогда пытались научить, только миссия эта прошла не совсем успешно. И мимо, что самое главное. Посему счета небрежно откладывались в сторону, отцовские письма и газеты тут же торжественно передавались по назначению – складывались по правую руку от чертежной работы. А ненужные обрывки (сиречь, все остальное) скармливались вовремя подошедшему песику, который работал не хуже любого переработчика макулатуры. Да и к тому же благодарил потом. И это так же было в порядке вещей.
Она просто не считала, что в этом доме к тому же живут и те, кто способен подобным же образом контактировать с внешним миром. Не замечать их было самым безобидным из того, что она могла для сих сделать. Ну или против. И из-за тех воззрений в пылу «рванья бумаги» она не сразу заприметила на конверте свое имя. Точнее осознала уже после того, как сорвала. Задумчиво разглядывая оставшуюся надпись «наладчику контрольно-измерительных приборов и автоматики модуля NML13…» и возвращая от носа ожидающего Скипа оборванный угол, она заторможено соображала, что София-то в этом доме определенно одна. Та, которая наладчик же… То есть она.
Отодвинув кривой надгрызок конверта поломанным ноготком, Софка с замирающим восторгом изучила видимый при этом отрывок некоего документа, изображенного графитом на миллиметровке. Затем с жадностью затолкала свою «добычу» в сумочку к инструментам. Судя по тому, что довелось увидеть, перспектива на этот вечер открывалась неплохая. Хотя бы он проведется с пользой, а не как всегда.
Софа юрко вспорхнула с насиженного места, оставив несколько нерассмотренных конвертов и печального недокормленного Скипа. На ходу снесла чью-то кастрюльку, где застывал кем-то заботливо заваренный (причем явно не для нее) кофей. И побежала отмывать открытые части тела от пятен различной природы.
- Пап, я пойду погуляю, хорошо?

Тряпка всегда обретается за батареей – этот факт Нит впитала чуть ли ни с молоком матери, однако дом Вишеров за короткий срок смог приучить девушку к тому, что если тут и есть какие-то правила, то они известны лишь какой-нибудь кучке учёных-экстремалов, застрявших в далёких горах и посему получивших право на такое откровение, кое им, если честно, и даром не нужно. Действительно, когда  в прошлый раз брюнетка решила вымыть гостиную,  то сие благородное действо было совершено счастливым пиджаком мистера Вишера, в котором тот ещё лет 30 назад (предмет гардероба не стирался, видно, как раз с того времени) получил первую из своих причудливых наград.  После недели принудительно-виноватого вида и тайного кручения у виска девушке торжественно поручили стирку, за полы же взялась сама миссис Вишер, однако результат был не намного лучше – помывка была произведена одним из тряпичных приспособлений Софии для скрепления деталей в макетах, что заставило итак непростые отношения в семействе поставить на грань холодной войны, по крайней мере Нитара на сие очень надеялась. Тем не менее миссис Санти, извиняюсь, ныне Вишер с милой улыбкой, которая, наверное, подошла бы больше доброму психиатру в доме умалишённых, восхитилась начинаниями рыжеволосой в технике и предложила брюнетке «брать пример с сестры», что породило ещё одно пятно на несчастном куске ткани от выплюнутого девушкой сока.  Теперь же перед помывкой Нит предпочитала устроить допрос с пристрастием каждому обитателю жилища, дабы потом не извиняться за «семейную реликвию тряпочки, на которую 20 лет назад нагадил любимый попугай», однако для того, чтобы всё-таки сыграть вожделенную роль великого следователя, надобно найти хоть жалкий обрывок ткани, кой девушка пыталась найти шестым чувством, ибо по-другому в этом доме даже себя порой потерять можно. Пока Нитара безуспешно пыталась воззвать к космическим силам и обратить их себе на службу, мимо мягко пронеслось дуновение ветра, которое своим неуловимым ароматом хозяйственного мыла возвестило о прибытии домой миссис Вишер, что немало обрадовало девушку, пока та не осознала куда направилась мать.
- Мама! Мне срочно нужно поговорить с тобой! – однако брюнетка опоздала, ибо лёгкие шаги затихли и на их место пришла  тишина, даже Тишина, именно такая, которая наступает перед  всемирным потопом, объявлении о том, что у оставившего  вам своё приличное состояние дядюшки Альберта обнаружено другое завещание по которому все богатства отходят его любимой кошке, ударом по голове в тёмном переулке…
- Что это такое?
Грянуло…
Нитара устало вздохнула, резко повернулась на каблуке и направилась к выходной двери. Мама сердилась редко, но коли уж она злилась, то лучше было оказаться подальше от места происшествия. Виноват – не виноват, но получишь в любом случае. Не сказав ни слова, брюнетка переобулась, накинула потёртое подобие плаща и вылетела за дверь.

Ядреный сивушный запах выстоявшегося пойла тут же развеялся в среде иных ароматов помещения, стоило только с силой впечатать крышку обратно в горло бидончика. Как свой среди едва знакомых посторонних. И сие было странно.
Отец бросил непозволительную привычку заливаться спиртным года как три назад. Когда встретил эту женщину. С одной стороны София и сама вздохнула с облегчением, потому что любимый папочка наконец-таки снова стал больше походить на человека. С другой же – слишком быстро он позабыл маму. Пускай даже ее больше нет на этом свете…
Былое былым, но… что, собственно говоря, эта штука делает у них дома?
И странности странностями. Ему сейчас подобное сокровище определенно без надобности. А им с Динго винный спирт уж точно пригодится. Энергоемкость у спиртосодержащих продуктов довольно высока. Не зря все-таки их еще называют огненной водой…
«Динго!»
Подхватив керосинку и «награбленное», Софа шустро перекочевала в следующее помещение. В нем было уже не так мрачновато, как в прежнем. С противоположной стороны оно контактировало с улицей, прикрываясь от вездесущей ее кутерьмы лишь широким в выцветший цветочек полотном ткани и никелированной сетки, вбитой в косяки. Материя сифонила и колыхалась, снабжая свежими потоками воздуха. Множество дыр и заплат на ней казалось живым и мигрирующим в хаотическом кружении то туда, то обратно. Небольшая стайка солнечных зайцев, ниспукаемая этими переходами, скромно толклась на пятачке свободного пространства перед воротцами. Все это в слиянии с обдолбанным пейзажиком предыдущей комнаты, который наличествовал в том же великолепии и тут, привносило если оттенок сказочности, то необычности, мягко говоря, уж определенно. Хотя для девчушки это место было определенно самым сказочным на свете. Если и вышеописанное было святым святых, то здесь находился самый настоященский олимп.
- Хороший, тебе сюда нельзя. Ты же помнишь, - ласково проворковала она, прежде чем закрыть дверь перед носом у пса. – Нет-нет, не вздумай.
Скиппи явно не осознал сути подобного маневра. Скрежетание и заунывное поскуливание, переходящее в диапазоне и насыщенности пределы, которые способна выдержать не всякая нервная система, плавно перешло в возмущенное тявканье. Этакую помесь ударов монтировкой о батарею и задорного лязганья гвоздем по оконному стеклу. Подобный концерт, что называется,  «на струнах души» длился недолго. В конце концов, стальной щенок финальным аккордом пробил мордой смотровое окошко и оказался в нужном ему месте, прямо у ног Софы, тем самым доказав, что любое домашнее животное приобретает хозяйские повадки.
- Пф-ф, ладно. Что с тобой поделаешь, - махнула рукой девчушка, даже не намереваясь собирать раскиданные по полу осколки. Псеныш четко в ногу шел за ней по ходу следования.
В этом ее «кукольном домике», обиталище настоящей принцессы… своего рода. Ведь подобные выражения были бы вполне приемлемы, если бы таковая принцесса увлекалась вместо кройки и шитья залатыванием и запайкой корпуса, использовала бы солярку вместо румян… В этом небольшом по габаритам домике была лишь одна «кукла». И именно она (а еще точнее – он) красовалась в самом центре, на самом почетнейшем месте, то есть на единственном свободном и пустом.
- Ну-у-у, Динго, - Софка ласково коснулась и провела кончиками пальчиков по полотну, скрывающем машину. В голосе сейчас так странно переплелись несвойственные ей нотки гордости с легким оттенком нежности. – Рассказывай, как ты тут без меня, старый волк?
Ответом была лишь пыль, которая нестройным полукругом вздыбилась и покрыла ее движение.
Этот автомобиль был единственным из механизмов (кроме рабочих), с которым ей дозволили работать в последнее время. Так как ездили на нем разве что по праздникам или же для того, чтобы удивить соседей (да, и такая штука способна сама передвигаться), да и только на короткие дистанции, то никому особо не было дела до того, кто, что и зачем в него вкручивает. Посему юная наладчица наигрывалась с ним, как могла. До нескольких бессонных ночей подряд, до сбитых не отмывающихся рук, до потери пульса. Динго на глазах несколько изменился в габаритах, слегка подозверел и, так сказать, вдался в породу. Он стал терпеливей в управлении, а так же более не привередлив в «питании». Однако… все же простаивал.
- Неважно, мда?.. – досадливо продолжила она. – Что ж, сегодня мы с тобой снова пробежимся. Ты готовый?
Что ж, пора было испытать старинного дружка. Сможет ли гоняться, как ожидают, не слабее ветра?
София торжественно выждала несколько тянучих мгновений, а затем торжественно откинула в сторону полотно чехла. И испуганно ахнула. То, что ей довелось увидеть, являлось уж точно не одним из лучших зрелищ в ее жизни. Даже Скип тихо пискнул, спрятавшись позади девушки.
- Эй, Санти! – грозно взревела она, но далее, смекнув, что таковой породы особей в доме двое, и осознав степень своей наглости, потише прибавила. – Мелкая!
«Да как она вообще посмела… прикоснуться…» - теперь уже беспомощно сжав кулачки, Софа обозревала изуродованный корпус. И чувствовала, как внутрикапиллярная жидкость внутри нее клокочет и бурно вскипает.