Юноша, пребывающий в глубокой задумчивости, послушно свернул в указанном направлении. Возможно, в другое время Миднайт бы предпочел задуматься над тем, зачем и куда идет, но сейчас он был слишком погружен в свои мысли. Возможно. Хотя и сомнительно.
Живот болел. Это раздражало. Похоже, недавняя короткая драка вкупе с раной все еще сказывались. Бесит. Не дает сосредоточиться. Не умел он переносить боль, непривычен. Теплая тяжесть на плече и бархатистый мурлыкающий голос расслабляли, немного перекрывая неприятные ощущения от каждого шага, но тоже концентрации не способствовали, скорее наоборот. Молодой человек и так был не слишком склонен к обдумыванию своих действий, а тут еще столько мешающихся факторов за раз. Он как-то больше привык действовать по схеме «делай-что-велят». Это, кстати, кошке тоже было на руку. Парень не задумывался, что и зачем. Просто поступал, как говорили – интуитивно, сейчас и не думая, кто указывает. Со своими нюансами поступал, бесспорно, но раньше они ограничивались только количеством трупов и степенью их изуродованности, и всех устраивали. Или, скорее, никто не хотел сцепляться с «психованным» из-за неважных им в сущности людей.
Себя Миднайт психом отнюдь не считал. Впрочем, все чокнутые уверены в том, что нормальны, так что это не показатель.
А подумать надо было. Хотя бы о том, что делать дальше. Искать своих? Мстить? Все это Миднайт считал вполне неплохими задачами для начала, но они вызывали какое-то странное ощущение, мешающее идти к цели и получать от этого удовольствие. Как вкусовые добавки в пище – вроде бы вкус тот же и даже еще насыщеннее, ярче, до привыкания, как наркотик, а ощущение все равно какое-то… синтетическое. Не то.
Суррогат жизненного плана, не больше и не меньше. С большой голодухи на раз сойдет, но при постоянном употреблении организм гарантированно угробит.
За такими невеселыми попытками размышлений и прошел практически в молчании путь. Кошка что-то говорила, кажется, указывала путь, маг послушно поворачивал, куда велели, не более.
Невысокие каблуки, раньше практически беззвучно касающиеся голой земли или в самом лучшем случае раздолбанной по самое некуда каменной дороги, звонко застучали по явно совсем новой брусчатке, явственно намекая на то, что юноша с кошкой наконец вынырнули из подворотен в места более цивилизованные. Миднайт, так и не пришедший ни к какому решению, поднял наконец взгляд, рассеянно блуждавший по земле, оглядываясь. И результат беглого осмотра ему не понравился.
- И что мы здесь делаем? – спокойно, но с нотками надвигающейся грозы в голосе осведомился маг. По тюрьмам ему гулять пока не доводилось, но с учетом специфики профессии… в общем, места не столь отдаленные ему тоже были знакомы. И сам Миднайт сюда пока не спешил. Так что сейчас от ответа кошки во многом зависела сохранность её красивой белой шкурки.
Хотя нет, шкурку-то он не повредит. Вот только она станет уже вполне молчаливым воротником.

- Я требую справедливости! – продолжал надрываться рыжий негодяй, с грохотом водя снятым с лапы сапогом по решетки и качественно отвлекая охранника от какой-то крайне хитрой игры в карты. Впрочем, чего это он там играл в карты, когда тут страдает бедный и несчастный котик, которого вот так заведомо ложно обвинили в каком-то страшно преступлении, которое он не совершал. А если бы это было по поводу тех сосисок, то он не украл их – он их спас их лап хитрого и вредного злого волшебника, который желал их уничтожить, а потому заточил в высокой каменной башне… в смысле, в глубоком деревянном погребе. Но детали не имеют значения, ведь главное, что несчастные пленники были спасены ушасто-хвостатым рыцарем, который теперь был осужден за совершенно чужие грехи. Непонятные.
- Пусть всегда-а-а будет солнце, пусть всегда-а-а будет небо, пусть всегда-а-а будет мама, пусть всегда-а-а буду я! – затянул кот, отыскав свою шляпу, которая лежала на койке, и нахлобучив ее на голову, чтобы вернуться дальше к своему занятию: отвлекать охранника от своего времяпрепровождения громкими завываниями и абсолютно музыкальным стуком по решетке. Впрочем, через какое-то время он выдохся и решил, что этот наглый охранник, кидавший косые взгляды на благородного рыцаря, запертого в темнице, не стоит царственного внимания.
Разместившись на койке и закинув ногу на ногу, рыжий демонстративно сложил лапы на груди, решив теперь показывать, что все эти недостойные существа пусть суетятся вокруг, а он будет единственным гордой и царственно кошачьей особой. В принципе, рано или поздно его должны были выпустить… конечно, лучше рано, чем поздно. И вообще, лучше бы даже не ловили, особенно по такому глупому обвинению. Ложному, причем. Ну… может, почти ложному, но ведь верить-то в обратное тоже можно!
- Невероятно… как же это может быть… - Ромео сморщил нос, качая головой, после чего вообще завалился на койку, закидывая ногу на ногу и глядя в потолок. Петь песни и шуметь иными способами надоело, поэтому охранник вздохнул уже спокойнее, снова погружаясь в свою хитрую карточную игру. Даже скучно стало, ей-Богу. Впрочем, лежать долго без дела и скучать было трудно, поэтому рыжий решил постучать сапогом уже по решетке окна, привлекая внимания людей и надеясь, что там окажется какой-нибудь ревностный защитник прав животных, который не пройдет мимо мучителей бедной и несчастной зверушки.
- Страдания… боль… отчаяние… печаль… огорчение!.. – он сопровождал каждое слово звучным ударом сапогом по железным прутьям, водя несколько нервно, но от этого не менее плавно своим пушистым рыжим хвостом. Все-таки сидеть взаперти надоедало хуже пареной репы!